Четвертая фотокарточка оказалась самой маленькой, изломанной и затертой, точно долгое время хранилась не в фотоальбоме, а лежала в сложенном виде где-нибудь в кармане. Девушка, на ней изображенная, была простоволосая, босоногая, в расшитой сорочке, тоже с венком на голове, но не с облезлым и куцым, как у предка и толстяка, а пышным и красивым. Наверное, так должны были выглядеть русалки или ведьмы: необычно, загадочно и даже сексуально. Хотя с чего бы? У ведьмы с фото было самое заурядное, совершенно обыкновенное лицо: остроносенькое, веснушчатое, с ямочкой на подбородке, и даже взгляд не демонический, а по-девчоночьи смешливый. Но вот поди ж ты – все это вместе, и венок, и распущенные волосы, и веснушки, и узкие щиколотки, произвело на парня поразительное впечатление. На обороте снимка было написано уже другим, размашистым почерком одно единственное слово: «Анна».
Демос сложил фотографии в аккуратную стопку, потом снова разложил пасьянсом на столе. И что теперь? Это важно? Что хотят сказать ему все эти давным-давно мертвые люди? Какую вину ему предстоит загладить? Чью и перед кем?
– Димочка? – в дверь комнаты робко постучали. – Димочка, мне можно войти?
– Входи, баба Ира! – Демос совершенно безотчетным движением смахнул фотографии со стола.
– Димочка, я тут посмотрела… и нашла еще кое-что. – Баба Ира положила перед ним не то книгу, не то толстую тетрадь. – Это личный дневник Андрея Васильевича, твоего предка, человека незаурядного…
Незаурядного?! А вот Демосу так совсем не показалось, самый обычный, скучный и неинтересный мужик, книжный червь. Что может быть в нем незаурядного?!
– Я читала этот дневник очень давно. С позволения твоего покойного деда, разумеется. – Баба Ира с нежностью коснулась потертой кожаной обложки. – Димочка, это натуральный детектив. Или даже триллер, – добавила она после недолгой паузы. – Андрей Васильевич – настоящий герой, мне так кажется. И ты на него очень похож.
– Я?! – Он не хотел быть похожим на какого-то скучного Андрея Васильевича, он хотел быть похожим на барона. Да что там хотел! Он и похож на него. Как же она может не замечать очевидного?!
– Ты прочти, – баба Ира придвинула дневник поближе к нему. – Прочти, и сам все поймешь…
* * *
Чай давно остыл, но Анна к нему даже и не притронулась. Демос рассказывал, а она слушала и не верила своим ушам.
– …Он сказал, что я должен ему помочь. – Лицо парня было бледным до синевы, а ввалившиеся глаза сверкали нездоровым лихорадочным блеском. – Он сказал, что все эти годы ждал, пока в семье его врага родится такой, как я.
– А какой ты? – мрачно уточнил Громов. В отличие от Анны, свой чай он уже давным-давно выпил и сейчас рассеянно вертел в руках пустую чашку.
– Я особенный! – Демос с вызовом вздернул подбородок. – Единственный, кто может все исправить.
– Что конкретно исправить? – шепотом спросила Анна.
– Несправедливость. Мой прадед, или кто он там? Не важно! Мой предок его предал! Выстрелил в спину! Вы это понимаете?!
– Да, выстрелить в спину маньяку – это страшное прегрешение. – Громов поморщился как от зубной боли.
– Барон ему доверял! Так нельзя было… – Демос вдруг враз превратился из взрослого парня в растерянного мальчишку. – А я должен был заплатить. Это честно, я знаю.
– Стоп! – Громов рубанул кулаком по столу, и в чашке Анны жалобно звякнула ложка. – Давай-ка без лирики. Пока я понял только одно: какой-то урод, назвавшийся Максимилианом фон Видом, отловил тебя в Сети.
– Это он и был – барон Максимилиан фон Вид! – Демос протестующе затряс головой.
– Какие нынче прогрессивные пошли покойники. – Громов бросил быстрый взгляд на Анну, успокаивающе сжал ее руку. – Ладно, допустим, так и есть. И что дальше? Почему ты считаешь, что имеешь право сидеть тут и дурить головы двум взрослым людям?
– Пусть он расскажет, – попросила Анна. – Ты же расскажешь, правда?
Прежде чем ответить, Демос с ожесточением потер лицо, и Анне показался знакомым этот отчаянный жест. Так еще совсем недавно она сама пыталась стереть с лица вековую паутину.
– Расскажу. Я за тем и пришел. Барон, или дух барона, я не слишком хорошо разбираюсь в таких вещах, короче, он сказал, что я должен восстановить справедливость.
– Как?
– Помочь ему попасть в наш мир.
– Охренеть, – простонал Громов. – Мальчик, ты себя послушай! Ты вообще понимаешь, что говоришь?
– Лучше тебя понимаю! – огрызнулся Демос. – Он сказал, что вернуть его к жизни может лишь тот, в чьих жилах течет кровь его убийцы, а я Дмитрий Сотников – прямой потомок Андрея Сотникова, того самого человека, который всадил свинец ему в сердце.
– Как вернуть? – От недоброго предчувствия у Анны похолодели ладони.
– С помощью жертвоприношения. Ничего фатального, ты не подумай. Нужен был только свечной воск и немного крови…
– Чьей крови? – Громов подался вперед, и в глазах его зажегся недобрый огонек.
– Твоей. – Демос со смесью отчаяния и решимости посмотрел на Анну. – Он назвал день, когда ты придешь, он сказал, что мне нужно будет только…
– Напасть на меня и затащить в тот склеп?.. – Паутина никуда не исчезла, липкими нитями она оплетала лицо, забивалась в рот, не давала дышать. Анна крепко зажмурилась, прогоняя это страшное, почти осязаемое наваждение.
– Я не хотел тебе навредить. Просто ты сопротивлялась, и я разозлился.
– Разозлился? – Громов медленно встал из-за стола.
– Не надо! – Анна повисла у него на шее. – Не трогай его, пусть рассказывает.
– Я тебя убью, – пообещал Громов, опускаясь обратно на табурет. – Раздавлю как жабу…
– Он сказал, что ему нужно совсем немного крови, что я должен снять с тебя верхнюю одежду, положить тебя на саркофаг и ждать снаружи, потому что остальное меня не касается. – Демос словно не слышал угроз Громова, он смотрел только на Анну. – Я сделал все, как он велел. Очень долго ничего не происходило, а потом склеп задрожал, как от землетрясения, и в стенах появились трещины. Сквозь эти трещины пробивался белый свет. Я хотел подойти поближе, но струсил. Я не слабак, честное слово! Я ходил на старое кладбище ночью и ничего не боялся, но не в этот раз…
– Заткнулся бы ты, – с угрозой в голосе сказал Громов.
– Свет исчез очень быстро, – Демос по-прежнему игнорировал Громова и смотрел только на Анну, – я уже почти решился, но ты вышла сама. Ты была такая… такая странная, как будто неживая. И тогда я впервые подумал, что совершил что-то неправильное.
– Помню, мне казалось, что за мной кто-то гонится. – Анна встала, настежь распахнула окно, и в кухню вместе с порывом ветра ворвалась бодрящая предрассветная свежесть. – Это был ты?
– Я. – Демос кивнул. – Хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.
