Много лет я уговаривал Шостаковича написать кларнетовый квинтет. Он размышлял:
— Вы знаете, мне это никогда не приходило в голову… Это интересно.
Во время нашей последней встречи он уже не был так в этом уверен.
— Квинтет с кларнетом Брамса… как-то не очень люблю; может быть, мне надо его еще раз послушать… Люблю трио с валторной, когда-то Цыганов прекрасно его играл… Вот Квинтет Моцарта замечателен, а Брамса — не знаю… Брамс — это, пожалуй, главным образом симфонист…
И вдруг воодушевился:
— Самая лучшая из всех его симфоний — это Четвертая… потом Вторая… и потом Первая, а самая слабая, конечно, Третья.
На этот раз именно он хотел показать мне свои новые сочинения — Сюиту на стихи Цветаевой и Четырнадцатый квартет, и таким образом мы поменялись ролями: теперь он сидел сбоку в кресле, в котором часто сиживал я, а я занял место у стола и слушал его музыку, держа в руках еще неизданную партитуру. Если я могу позволить себе подобную нескромность, новый вокальный цикл Шостаковича совершенно меня не убедил, поэтому, прослушав произведение, я довольно долго молча сидел над нотами, так же, как это не раз делал Шостакович, когда ему не нравилась моя музыка. Но поскольку много лет назад он написал мне в одном из писем: «Между нами должны быть отношения самые лучшие, а самые лучшие отношения требуют всегда говорить только правду», то я решился признаться ему в своих сомнениях. Он с грустью ответил:
— Да, всегда нужно искать, нельзя повторяться.
Зато потом с тем большим удовольствием я смог поздравить его с новым квартетом, в котором меня особенно восхитила первая часть. Шостакович тут же заметил, что квартеты сочинять легко, а вот действительно сложная задача — написать струнное трио.
— Так, по крайней мере, объяснил мне Эдик Денисов, — с застенчивой улыбкой добавил он.
В эту последнюю встречу Шостакович беспрестанно возвращался к прошлому, даже сыграл мне на рояле тему, которую задал ему на экзамене по контрапункту Глазунов. Вспоминал Шебалина, своих давнишних учеников, еще раз с огромной симпатией припомнил фигуру Котляревского — было видно, что он живет в основном воспоминаниями. На столе тоже появились связанные с прошлым предметы, которых я давно не видел: его фотографии в окружении членов Квартета имени Бетховена, портрет Игоря Стравинского, а также диплом Академии Шарля де Кро за грамзапись «Катерины Измайловой».
Когда мы прощались, он сказал, что не может назначить время следующей встречи.
— Вы же знаете, я — человек очень капризный, — пояснил он и прибавил: — Вероятно, встретимся в ближайшем будущем.
Мы больше никогда не виделись. Еще много раз разговаривали по телефону, я получил несколько писем, а однажды Шостакович даже передал мне через кого-то партитуру Тринадцатой симфонии с милой надписью. 10 августа 1975 года я получил телеграмму, уведомляющую о его смерти, и успел на похороны — очень официальные и помпезные. А вернувшись в Польшу, через несколько дней получил последнее письмо Шостаковича, написанное совсем уже парализованной рукой в конце июля, во время пребывания в клинике:
Дорогой Кшиштоф Иванович!
Спасибо за память, спасибо за письмо. <…> Я нахожусь сейчас в больнице. У меня неприятности с сердцем и легкими. Правая рука пишет с большим трудом. Не сердитесь за столь корявое письмо. <…>
Крепко жму руку.
Д. Шостакович
P. S. Хотя и очень было трудно, я написал Сонату для альта и рояля.
Д. Ш.
Если бы я хотел что-то еще добавить к этим весьма неполным воспоминаниям о Шостаковиче-человеке
[503], то мог бы разве что только обратиться к одному из писем Томаса Манна, который писал, что когда он лично узнал Густава Малера, то впервые в жизни почувствовал, что перед ним действительно великий человек. Шостакович тоже излучал необыкновенное величие и доброту, а также какую-то магнетическую силу, перед которой нельзя было устоять.
Приложения
Шостакович Д. Знать и любить музыку: Беседа с молодежью. М.: Молодая гвардия, 1958.
Черты стиля Д. Шостаковича: Сборник теоретических статей. М.: СК, 1962.
Д. Д. Шостакович: Нотографический и библиографический справочник / Сост. Е. Л. Садовников. 2-е изд., доп. и расшир. М.: Музыка, 1965.
Дмитрий Шостакович / Сост. Г. Орджоникидзе. М.: СК, 1967. Д. Шостакович: Статьи и материалы / Сост. и ред. Г. Шнеерсон. М.: СК, 1976.
Dmitri Shostakovich — a Complete Catalogue / Ed. by M. MacDonald. London: Boosey and Hawkes, 1977; 2nd ed. 1985.
Szostakowic: D. Z pism i wypowiedzi / Red. K. Meyer. Kraków: Polskie Wydawnictwo Muzyczne, 1979.
Testimony: The Memoirs of Dmitri Shostakovich / As related to and edited by Solomon Volkov. New York: Harper and Row, 1979.
Д. Шостакович о времени и о себе: 1926–1975 / Сост. М. Яковлев. М.: СК, 1980.
Шостакович Д. Избранные статьи, выступления, воспоминания / Ред. А. Тищенко. М.: СК, 1981.
Schostakowitsch Dmitri. Erfahrungen / Red. Ch. Hellmundt u. K. Meyer. Leipzig: Philipp Reclam jun., 1982.
Hulme D. S. Dmitri Shostakovich: Catalogue, Bibliography and Discography. Ross-Shire: Kyle and Glenn, 1982; 2nd ed. enl. — Oxford: Clarendon Press, 1991.
Dmitri Schostakowitsch: Dokumente, Interpretationen, Programme, wissenschaftliche Beiträge. Duisburg, 1984.
Dmitri Schostakowitsch und seine Zeit: Kunst und Kultur. Duisburg, 1984.
Dmitri Schostakowitsch und seine Zeit: Mensch und Werk. Duisburg, 1984.
Dmitri Schostakowitsch: Internationales Festival in Duisburg. Dokumentation, Presseberichte. Duisburg, 1985.
Internationales Dmitri-Schostakovitsch-Symposion, Köln, 1985. Regensburg: G. Bosse, 1986.
Письма к другу: Дмитрий Шостакович — Исааку Гликману / Сост. и коммент. И. Гликмана. М.: DSCH; Спб.: Композитор, 1993. Shostakovich Studies / Ed. by David Fanning. Univ. of Manchester; Cambridge Univ. Press, 1995.
Д. Д. Шостакович: Сборник статей к 90-летию со дня рождения / Сост. Л. Ковнацкая. СПб.: Композитор, 1996.
Volksfeind Dmitri Schostakowitsch: Eine Dokumentation der öffentlichen Angraffe gegen den Komponisten in der ehemaligen Sowjetunion. Berlin: E. Kuhn, 1997.
