Съев в 14.30 сэндвич на поджаренном хлебе, Фердинан сел, дрожа от холода, на скамью возле церкви. Внутрь он больше не пошел, опасаясь своего товарища по несчастью.
Терпеть не могу переезды и заранее ненавижу новых соседей, по чьей милости мне приходится шляться по улицам, как бомжу какому-нибудь.
Ничего не зная о своих мучителях, он уже почти готов был пожалеть о парикмахерше. Но призрачная надежда удерживала его на жесткой как камень скамье: Фердинан придумал, как их отблагодарить за этот чудовищный день… Как аукнется, так и откликнется.
Проболтавшись так почти пять часов и вконец обессилев, Фердинан вернулся домой. Грузовик испарился, зато зеленые насаждения по-прежнему загромождали подъезд, а лестница была вся усеяна ошметками картона. Они, правда, соблаговолили расчистить подступы к его двери. Вновь воцарилась тишина. Лучше поздно, чем никогда! Фердинан рухнул на кровать, преисполненный решимости как можно скорее заснуть, как вдруг послышался чей-то стон. Укрывшись с головой, он попробовал сосредоточиться на засыпании. Пустяки, подумал он, но тут стон перешел в крик. Кричали где-то наверху, прямо над его кроватью. Не может быть… нет, только не это! Спать, спать, сейчас это прекратится, не может не прекратиться!
Не прекратилось. С 16.30 до 18 часов без передышки. Вопли новой соседки, полуторагодовалой Эммы, затихли только на время высасывания молока из бутылочки, с чем она справилась с завидной скоростью. Фердинан капитулировал. Выйдя из спальни, он бессильно опустился в кресло и, чтобы заглушить нескончаемое хныканье, включил на полную громкость “Вопросы для чемпиона”. Передача уже началась. Во втором раунде выпала секретная тема, милая сердцу Фердинана, – бойцовые собаки.
Ну наконец-то что-то приятное! Тут я им дам сто очков вперед! Спорим, эта идиотка спутает немецкого дога с веймарской легавой.
Фердинан держал ухо востро и мгновенно угадал немецкую овчарку и добермана. Некоторые проблемы у него возникли с аргентинским догом, хотя, строго говоря, он не имеет отношения к бойцовым собакам. Но тут раздался стук в дверь.
Если это Кристина зашла попрощаться, то не стоило беспокоиться, голубушка! Ты мне свинью подложила, и я не намерен…
Теперь уже звонили в звонок.
Какая наглость! Совсем распоясались. Придется его отключить. От этого звонка сплошные неприятности, и мне же еще за электричество платить…
– Здравствуйте, простите за беспокойство. Есть кто дома? Я ваш новый сосед.
Фердинан встрепенулся.
Да как он смеет? На его месте я бы вообще не высовывался!
– Есть кто дома?
Фердинан посмотрел в глазок на главного виновника этого мучительного дня. Мужчина, и на том спасибо, хотя бы каблуками цокать не будет! Лет сорока с чем-то. Каштановые волосы, голос, пожалуй, приятный. Зеленый спортивный свитер. Вид у нового соседа, надо признать, отнюдь не зловредный.
– Вы дома? Я просто хотел представиться, мы только что въехали в квартиру над вами, меня зовут Антуан и…
– Сразу прерву вас. Представлениями я сыт по горло. Можете отправляться домой. Вы мне уже осточертели, вы сами, ваш младенец и ваша мебель! Всего доброго, месье.
Фердинан рассматривает расстроенную физиономию Антуана, который, ссутулившись, поднимается к себе. Потом снова садится в кресло. Этажом выше хлопает дверь. По его милости Фердинан пропустил все остальные темы второго раунда. Ууу!!! Это его любимый момент. Ну, я с тобой еще поквитаюсь…
Фердинан решил лечь пораньше. Ничего не поделаешь, придется обойтись без Патрика Себастьяна
[7], тем более что у него всегда одни и те же гости, примочки и шутки, кстати совсем не смешные. Малютка прекратила рыдать часам к восьми. Теперь она, наверное, спит. Фердинан поставил будильник. Ему необходимо выспаться. Выключил везде свет. НА-КО-НЕЦ! Через пять минут он заснет здоровым шестичасовым сном.
Бип. Бип. Бип. Фердинан проснулся в отличной форме. Он пошел в гостиную, убрал все с сервировочного столика, осторожно поставил на него пыльный проигрыватель, которым уже, наверное, лет двадцать не пользовались. Порывшись в картонной коробке, выудил оттуда свою любимую пластинку и отвез столик с проигрывателем в свою комнату. Он и правда выспался и чувствовал себя гораздо лучше.
Включив проигрыватель, Фердинан раскрутил пластинку и опустил иглу. Проигрыватель начал потрескивать, это хороший знак! Внезапно в комнату ворвались звуки оркестра, и Андре Робер Рембур, по прозвищу Бурвиль, затянул гнусавым голосом “Тактику жандарма”. Фердинан улыбнулся. Он словно вернулся на шестьдесят пять лет назад. Он обожает эту песню и особенно фанфары в самом начале. Он врубил звук на полную мощь и водрузил проигрыватель на шкаф, всего в нескольких сантиметрах от потолка. У него над головой запорхали хлопья пыли. Десять, девять, восемь… На счет пять раздалось длинное жалобное мычание маленькой мерзавки. Фердинан вдохновенно подпел Бурвилю:
– Но это еще не все!!! Но это еще не все!!!
Слова он знал наизусть и принялся возбужденно отбивать ногой ритм, совсем как Луи де Фюнес в “Большой прогулке”. Он как с цепи сорвался.
Этажом выше открылась дверь. Тяжелые шаги приблизились к ребенку. Ровно 3 часа 5 минут утра! Добро пожаловать, соседи дорогие!
Фердинан заливался пуще прежнего:
– “Эх, така-така-так-тактика жандарма быть всегда там, где тебя не ждут…”
Глава 14
Жениться – не воды напиться
Эта пискля его добьет. Больше всего на свете Фердинан Брюн ненавидит малышню. Еще бы, ведь с ними одни проблемы плюс черная неблагодарность. Они ничего не понимают, ревут и вечно что-то требуют. Короче, от них покою нет. И улыбаться им все равно кому – родителям или первому встречному. Хамье! И еще, видите ли, надо восхищаться их красотой и вундеркиндством… Слюни текут, двух слов связать не могут, трясутся, словно у них болезнь Паркинсона… Нет, он не в силах притворяться!
Впрочем, он-то как раз детей не хотел, это Луиза родила исподтишка. Ну хорошо, допустим, они это обсуждали, но ведь ни к какому решению так и не пришли. Он всегда ей говорил: “Хочешь ребенка – твое дело, выкручивайся как знаешь, я своих привычек менять не собираюсь… Нам и так это влетит в копеечку… Придется мне сверхурочные брать”.
Фердинан – человек отнюдь не жадный, но умеренный. И в деньгах, и в чувствах. А от детей, если только не заделать их дюжину, чтобы они вкалывали, как это принято в странах третьего мира, больше трат, чем доходов! Его жена устроилась бухгалтером, чтобы хватало на булавки, и вскоре забеременела.
У Фердинана проявился синдром неприятия беременности. Как будто он не очень верил, что из этого живота что-то вылупится, хотя он явно увеличивался в размерах. Он отказался готовить детскую. На роды не пошел. И был очень разочарован, когда к тому же оказалось, что это девочка. И даже поставил это жене на вид. Пусть сама ей имя выбирает. Марион… Нарочно не придумаешь!
