Я недобро прищурился:
— И много у тебя таких монеток?
— С каждого трупа сыплются, — шепотом сознался толстяк. — Иногда по две бывает, и тогда я в следующий раз двоих стараюсь в один гроб подложить. Если монетка медная, значитца, можно обычную жертву принести. Если серебряная, то надо всенепременно мага искать.
— С юным герцогом Искадо ты поэтому связался? Тебе две серебряных в последний раз выпало?
— Д-да, господин маг, — истово закивал он. — Первый раз за тридцать два года. Только-только жребий вытянул, и сразу на тебе подлянку. Сперва я решил: все — конец мне пришел. Самому придется в гроб укладываться, ибо где я им столько магов за раз и без шума добуду?! Но пару недель назад один из информаторов донес, что подбросил монетку какому-то одаренному сопляку на рынке…
Кабатчик тяжело вздохнул и понурился.
— Необученный он еще. Совсем дурной. Вот и прицепился к первому встречному, не посмотрев, кто и во что одет. Даже лица не запомнил, идиотина, зато гордился собой… пока Громых его не удавил. Я ждал-ждал, когда мальчишка ко мне пожалует, а он все не шел и не шел. Я и не знал поначалу, кто это. Подумал, что сопляк мою монетку-то нашел да и выкинул. И успокоился, старый болван. А когда время для жертвы подошло, а мы так второго и не нашли… когда в самый последний миг этот сорванец в пижаме все-таки появился… просто камзолы он не носил одни и те же! Тот, куда монетка попала, почти две недели в шкафу провисел! И вот недавно его снова надели, а монетка-то и сработала. Представляете?! И что я должен был после этого делать? Обратно его отправить, беспамятного, чтобы весь ГУСС потом на дыбы взвился? Или удавить пацана, когда у меня уже сроки горели?!
Я с трудом заставил себя отвести лезвие от жирной шеи.
— И как часто вы бросаете жребий?
— Каждые двенадцать лет, господин маг. Таковы правила.
— Когда его вытянул ты?
— Почти два года тому, — вздрогнул он и тяжело плюхнулся на землю, когда мои пальцы без предупреждения отпустили его ворот, а подгибающиеся коленки отказались держать грузное тело. — Поэтому и мучаюсь теперь с вами…
— Два года, — медленно повторил я, со смешанным чувством глядя на барахтающегося в снегу человека. — Двадцать четыре души, смерть которых лежит на твоей совести. А до этого сколько их было? Сколько циклов ты успел захватить?
— Один, — непонимающе замер толстяк. — Но в тот раз все прошло хорошо, господин маг. Время кормежки всегда одинаковое — около полуночи. И если правильно подгадать с посетителями, то никто не заподозрит неладного, если один или два из них не вернутся к столу.
Я на мгновение прикрыл тяжелые веки, а потом тихо спросил:
— А знаешь, кому ты все это время прислуживал, тварь? Догадываешься, кому продавал соседских детей и стариков?
— Да какая разница? — пробормотал этот урод, отведя глаза. — Своя шкура небось ближе к телу. А я тех людей, почитай, живыми-то и не видел.
— Ты заключил сделку с нежитью, — сухо известил его я. — И годами кормил ее людскими душами в надежде, что тебе оставят твою. Ты знаешь, кто такие вампиры? Неужто не догадывался, каким образом они питаются, раз убирал за ними трупы?!
На губах толстяка появилась просительная улыбка.
— Пощади! — прошептал он, жалобно косясь на кончик секиры. — Клянусь жизнью, я все потом отмолю! Все грехи! Все ошибки! И за тебя тоже замолвлю словечко! Каждый день поминать в молитвах стану! Только опусти, Родом тебя прошу! Не бери лишний грех на душу!
Неожиданно в моей голове прозвенел тревожный звоночек — это подходило к концу время, которое я отвел для истощенного мальца и добытых мной амулетов. Через несколько ударов сердца эти запасы закончатся, и тогда юный герцог умрет.
— Опусти… — едва слышно повторил кабатчик, когда я сжал челюсти. — Богом молю — не губи отца трех дочерей и их единственного кормильца!
Секира в моей руке задумчиво дрогнула, а затем ткнулась острым кончиком в землю.
— Проваливай.
— Род тебя не забудет, благодетель! — просиял кабатчик. Жирные щеки расплылись в льстивой улыбке, в глазах загорелась надежда. — Спасибо, святой человек! Век твоей доброты не забуду! Жизнью клянусь!
После чего проворно вскочил, поклонился едва ли не до земли. Приглушенно охнул, схватившись за поясницу. Но все же отвернулся и торопливо похромал прочь, даже не заметив, как за окном ближайшего дома мелькнула и пропала гибкая тень.
Когда он удалился шагов на тридцать, смирно сидящая в сугробе кукла вопросительно пискнула. Но в погоню не ринулась. Только проводила быстро удаляющегося человека недоверчивым взглядом и передала через поводок что-то вроде: «Хозяин, как же так?!»
Я молча отвернулся и направился в обратную сторону, мысленно отсчитывая последние оставшиеся юному герцогу мгновения. И удовлетворенно кивнул, когда позади раздались короткий вскрик, торжествующий рык сразу на несколько голосов и звуки раздираемой плоти.
Я же говорил — времени у герцога осталось немного, поэтому тратить его на такую мразь я не стал. Да и метка убийцы в ауре мне не нужна. На такого, как я, привлеченная большим количеством артефактов нежить напасть не осмелится — для тварей я сейчас сродни моргулу. Или умруну, от которого следует держаться подальше. А вот разгуливающий во Тьме человек — легкая добыча. Особенно после того, как я изменил свойства кольца одним несложным заклинанием.
— Забери у него перстень, — не оборачиваясь, бросил я, услышав сзади довольный щелчок. — И будь осторожна — скоро сюда пожалуют маги. Тебя не должны опознать по следам.
Кукла, судя по звуку, прямой тропой прыгнула в гущу пирующих гулей. Оттуда раздался испуганный писк, звучный хруст, словно Мелочь, не мудрствуя, просто откусила мертвецу палец. Затем звуки пиршества возобновились. А вскоре неподалеку снова простучали костяшки и послышалось тихое урчание.
Когда же я вынырнул в реальный мир, оказалось, что у нас появилась новая проблема — неподалеку от того места, где появился я, неожиданно обнаружилась лишняя кучка снега. Так, словно незадолго до моего возвращения кто-то еще успел сходить на темную сторону и незримой тенью поприсутствовать при нашем разговоре с толстяком.
Кто это был — догадаться несложно: возле сугроба, зябко кутаясь в промерзшую насквозь куртку, стоял бледный как покойник Тори. А рядом валялся разбитый визуализатор, при виде которого я остановился и всерьез призадумался, как же теперь быть.
ГЛАВА 12
Какое-то время мы молча стояли, глядя друг другу в глаза и каждый думая о своем. Я был занят оценкой ущерба, который мог нанести моим планам любопытный юнец. Тори, судя по решительному лицу и сдвинутым бровям, пытался понять, какова будет моя реакция на его появление.
— Что с Робертом? — наконец спросил я, решив начать с самого простого вопроса.
