Расчет был на то, что, находясь в строю и в достаточно тесной упряжке, псы не смогут носиться за мной по всему полю — постромки не дадут. Так оно, собственно, и вышло. Досадно промахнувшаяся тварь лишь разочарованно взвыла, но ринуться за мной ей помешал поводок. Поэтому я благополучно сбежал, успев своим появлением притормозить движение хотя бы одной пятерки. Затем таким же образом раздразнил и заставил обернуться вторую. Потом удрал к третьей. Едва не спровоцировал драку в четвертой. И в общем то был доволен своей затеей, пока не услышал откуда-то сверху отчаянное:
— А-А-АРТС-С! Они прозрачные-с-с!
Что?!
Вскинув голову и обнаружив, что кукла болтается на одном из канатов, а тот под ней дрожит и то и дело начинает пропадать из виду, я выругался и, едва увернувшись от прыжка ближайшего пса, с чувством оттянул его секи рой по морде.
Твою мать… а вот об этом я не подумал! Тварь ведь по большей части находится еще на глубине. А значит, и постромки частично остались там! За исключением той их части, которая крепилась непосредственно к собачьим загривкам!
— Вниз! — гаркнул я в ответ, прежде чем сделать еще один прыжок. — Уходи на нижний слой! Там они будут доступны!
Мелочь вякнула что-то в ответ и исчезла вместе с канатом. А я принялся мерцать на поле с удвоенной силой, по мере возможностей внося хаос в размеренное движение Поводыря.
Разумеется, в драки с собаками я не ввязывался — даже одну пятерку в одиночку мне было не одолеть. Я лишь шнырял между ними, порой проскакивая перед самыми мордами. Усиленно отвлекал их от Мелочи. Заставлял кидаться из стороны сторону, наталкиваться на соседей и нещадно путать постромки в попытках меня достать.
Я рассудил так — если на плаву Поводыря удерживают только собаки и та тяга, что они создают, то любое замешательство приведет к нарушению слаженности их работы. Рано или поздно, но оно заставит громадную тварь замедлиться. А при снижении скорости ей станет еще сложнее удерживаться на плаву, поэтому вскоре она под собственным весом начнет погружаться обратно на глубину.
Поняв, что происходит что-то неладное, Поводырь утробно заворчал и попытался выдернуть из-под земли волосатые руки. Гигантские пальцы, словно щупальца чудовищно большого осьминога, вырвались из-под земли всего в паре десятков шагов от меня и забороздили по полю, вспарывая его на всю глубину.
Собаки при этом забеспокоились, заскулили. Первая пятерка вообще рванулась куда-то прочь, заставив наполовину вылезшего гиганта слегка пошатнуться. Заметив это, я прыгнул на противоположную сторону поля и опасно проскочил под самым носом у другой, самой крайней пятерки, заставив ее непроизвольно дернуться следом. Поводырь при этом качнулся снова, став похожим на гигантский маятник. Глухо заворчал, но равновесия все же не потерял. Лишь более оживленно зашарил по земле полупрозрачными пальцами, внося в воцарившийся на поле хаос еще больше сумятицы.
Не знаю уж, почему собаки шарахались от них как от огня, но я счел за лучшее последовать их примеру. А потом увидел, как не успевшую увернуться псину смяло в лепешку, и запрыгал по полю с удвоенной прытью, очень надеясь, что мне не придется делать этого вечно, потому что силы, если честно, уже подходили к концу.
«Ну давай, милая, пили быстрее! — с чувством подумал я, в очередной раз увернувшись от собак, но при этом едва не попав под пальцы. — Тут уже становится жарко!»
Мелочь, естественно, не отозвалась, но по поводку при шло заверение, что она старается. И очень-очень активно пилит своими истончившимися лапками самый большой и толстый канат.
Когда у меня от слабости уже начали подгибаться коленки, а руки Поводыря начали хватать все подряд и нещадно давить истошно воющих псов, спровоцированный мною хаос достиг своего апогея. Собаки уже больше ни куда и ни к кому не тянулись, а беспорядочно метались в попытках убежать от собственного хозяина, но одна за другой пропадали в гигантском кулаке. Часть постромок они сумели порвать без моего участия. Часть я, улучив момент, все же попробовал разрубить. Но поскольку до крупных канатов мне было не дотянуться, а рядом с мелкими беспрестанно щелкали чужие челюсти, то особого вклада в эту работу я, можно сказать, не внес. Зато за счет воцарившейся неразберихи Поводырь и впрямь остановился и, как я правильно предположил, начал постепенно погружаться на дно.
К несчастью, процесс этот шел медленно и так неохотно, что я сто раз проклял громадную тварь и ее обезумевшую от бешенства стаю. Находиться внизу становилось все опаснее. Вырвавшиеся из упряжки псы бросались на любое движение, стремясь порвать на куски даже собственных соседей. Каждый такой рывок сопровождался недовольным рыком Поводыря и заставлял его опасно раскачиваться то в одну, то в другую сторону. А я, пока мог, увеличивал амплитуду его движений в надежде, что какая-то из нитей не выдержит и лопнет к такой-то матери, после чего здоровенная тварь наконец-то потонет, прихватив с собой уцелевших псов.
Наконец по полю пронесся оглушительный треск и жуткий скрежет, будто тварь с размаху переломила вековое дерево. После чего один из тянущихся к груди монстра канатов все-таки лопнул, по поводку пришел торжествующий вопль, собаки, присев от неожиданности, после короткого замешательства бросились врассыпную. А раздраженно взревевший монстр запоздало взмахнул руками и медленно, неохотно начал заваливаться навзничь. К моей безумной радости и несказанному облегчению.
— Умница, хорошая кукла, — прошептал я, согнувшись пополам и уперевшись ладонями в бедра. Ноги уже ощутимо дрожали, в глазах все расплывалось от слабости. Все-таки я сегодня немало побегал по темной стороне, да и сюда явился после первохрама изрядно не в форме. А теперь чую, до дома буду добираться ползком. Если вообще встану.
— Мелочс-сь! Молодсь! — неожиданно раздалось неподалеку гордое.
— Да, — устало улыбнулся я вернувшейся кукле. — Ты у меня умница.
Довольная Мелочь вскинула наверх истончившиеся руки, больше похожие сейчас на костяные лезвия. Но я не успел сообразить, что же мне это напоминает — грохнувшийся навзничь монстр снова утробно взревел, заставив содрогнуться землю под нашими ногами, а затем с хриплым воем начал стремительно погружаться во Тьму, утягивая за собой визжащих, яростно царапающих землю собак, большинство которых так и не успело освободиться.
— Добей, — прошептал я, поведя глазом в сторону парочки кинувшихся прочь везунчиков.
Мелочь щелкнула костяшками и исчезла. А я опустился на колени, устало помотал головой и… даже среагировать не успел, когда из-под земли вдруг выросли гигантские пальцы и, с хрустом сомкнувшись над моей голо вой, одним движением утянули вниз. На дно. В ту самую беспросветную Тьму, где не было места человеку.
ГЛАВА 15
В мгновение ока меня затащило на такую глубину, где я раньше не то что не бывал, а даже думать не думал, что она вообще существует. Тот слой, куда я сумел спуститься самостоятельно, был по сравнению с этим залитой солнечным светом поверхностью безмятежного озера. Сравнительно теплой и безопасной. Но я проскочил его с такой скоростью, что даже глазом моргнуть не успел. После чего вокруг меня сомкнулся густой, похожий на безбрежный океан мрак, на дно которого я уходил с ужасающей скоростью.
