— У меня есть лучшее предложение, дорогая, — сказал я ей, помня о нашем первом разговоре. — Я пройду прямо к нему в кабинет и выясню это сам.
— О! — испуганно взвизгнула она. — Это не разрешается...
— У Дэррила сегодня крупная сделка, — сказал я торжественно. — Вы знаете, как на такое реагируют люди его положения. Это дело не может ждать!
При упоминании магического имени ее грудь затрепетала от избытка чувств.
— Я уверена, что у вас потрясающе интересная жизнь, мистер Холман!
— В один прекрасный день я расскажу вам об этом, — пообещал я.
В кабинете, кроме хозяина, никого не было. Когда я вошел, Райэн недобро посмотрел на меня. В его мутных глазах читался вопрос, который исчез прежде, чем я смог определить его природу.
— Вот и хорошо, Рик, детка! — сказал он весело. — Будь как дома. Приходи ко мне в контору в любое время, кроме тех минут, когда со мной на кушетке лежит та милашка-секретарша, ладно?
— Ты очень великодушен, Барни, — заметил я и сел в подделанное под старину кресло. — Не хочешь ли предложить мне выпить чего-нибудь, скажем, виски с содовой?
— Для тебя мне ничего не жалко! — Он прошел к сверкающему бару со встроенным холодильником и начал наливать напитки.
Я закурил и принялся размышлять, сколько времени потребовалось бы, чтобы уговорить эту блондинку-секретаршу вернуться в штат Небраска или в любой другой штат, откуда она приехала. Затем я неожиданно понял, как сильно раздражает меня Барни Райэн.
Он вернулся с двумя бокалами, дал один мне, а другой поставил на свой письменный стол. Я выпил немного виски, и мои мысли вдруг приняли другое направление. Почему находящийся за письменным столом человек чувствует себя психологически защищенным? И почему, чем большее положение занимает человек, тем больших размеров у него письменный стол? “Да, занятные вопросы”, — подумал я.
— Что тебя беспокоит сегодня, детка? — спросил он вдруг.
— Это просто визит вежливости, — сказал я. — Я пришел, чтобы поблагодарить тебя за великолепную работу, которую ты для меня проделал.
— Какую это работу? — спросил он подозрительно.
— Ты сэкономил мое время! — с признательностью ответил я. — Мне было легко разговаривать с такими людьми, как Джером Кинг и Стив Дуглас, потому что они знали обо мне все и знали, чего я хотел от них, до того, как я к ним пришел.
— О, это... — Широкая фальшивая улыбка на его лице моментально сменилась напряженным выражением. Мышцы его дряблых щек напряглись. — В любое время, Рик, дружище, в любое время!
— У меня есть небольшое критическое замечание, Барни. — Я неопределенно улыбнулся, не сводя с него глаз, затем отпил еще немного виски.
— Какое? — На долю секунды он забыл о своей улыбке, и она наполовину сползла с его лица. Вдруг он спохватился, вспомнил о ней и немедленно восстановил — так растянутая резина снова сжимается.
— Ты обходишься с некоторыми своими друзьями не совсем корректно.
— Я не понимаю... — Он недоуменно пожал мясистыми плечами.
— Джерри Ласло, — сказал я.
— И что с ней?
— В сентябре, примерно в то время, когда погиб Блейн, она выехала из гостиницы, не заплатив за неделю, и не вернулась, — сказал я. — Ты знал об этом?
— Она была просто девкой, которая тащилась от Рода Блейна, — сказал он нетерпеливо. — Когда он отдал концы, она вместе со своим горем села на поезд и куда-то укатила, вот и все.
— Она была твоей подругой, детка, — сказал я. — Я прежде считал, что такой откровенный человек, как Барни Райэн, всегда поступал правильно со своими друзьями.
— Она была обычной рыжей девкой! — проворчал он. — Я мало знал ее.
— Я помню, что вчера вечером ты вспомнил только ее имя, — сказал я спокойно. — А Стив Дуглас вчера вечером назвал ее полное имя без всяких затруднений. Он сказал, что она очаровательная девушка, и что она твой близкий друг, и что она с удовольствием решила помочь вам обоим в заговоре с целью спасти молодого актера и оградить его от дурного влияния Деллы Огэст!
— Этот гомик! — пробормотал Барни с презрением. — Он всегда все преувеличивает! Если его спросить, какая сегодня погода, то услышишь одноактную трагедию, причем со стандартным набором отработанных жестов!
— Возможно, ты и прав, — согласился я. Он выдвинул ящик письменного стола, вынул сигару, затем снова облокотился на спинку кресла и стал медленно снимать с сигары целлофановую оболочку, одновременно наблюдая за мной. Наконец, он зажег сигару и выпустил густой клуб дыма через стол прямо в мою сторону. Затем вдруг громко рассмеялся.
— Что тут смешного? — спросил я.
— Ты, детка! — Он зажал сигару зубами и стал весело улыбаться мне. — Теперь моя очередь, но тебе это не нравится, не так ли, малыш?
— Твоя очередь? О чем ты, Барни? — спросил я простодушно. — Если ты имеешь в виду ту секретаршу-блондинку, которая сидит внизу, я уступаю тебе свою очередь навсегда. У меня еще осталось кое-какое самоуважение!
— Ты же знаешь, черт возьми, что я имею в виду, — сказал он грубо. — Иначе ты не сидел бы в моем кабинете сейчас. Пару дней назад ты ворвался ко мне с не, добрыми намерениями, думая, что сможешь использовать меня как утиральник! Но это у тебя не вышло, не так ли, детка?! Сейчас у тебя большие проблемы. Ты не знаешь, что, черт возьми, тебе делать!
— У меня нет никаких проблем, Барни, — возразил я спокойно.
— Да? — На этот раз его усмешка была неподдельной и отталкивающей. — Расскажи мне, как ты поехал к Джерому Кингу и поставил его на колени после десяти минут разговора, Рик! Я хотел бы услышать это!
— О Джероме Кинге могу сказать тебе следующее. Это человек, который знает, чего хочет, — признал я. — Он сказал мне, что если я не брошу все это дело, то есть Деллу Огэст, то он включит мое имя в черный список в течение сорока восьми часов.
— Но ты не собираешься бросать это дело, не так ли, малыш? — спросил Райэн напряженно.
— Нет, — сказал я.
— Это здорово! — Он захихикал снова. — Я уже сказал тебе, что с нетерпением жду, когда ты разлетишься на части, Рик! Я не хотел бы, чтобы этот процесс хоть немного замедлился. Я хочу видеть, как ты остановишься и разлетишься на мелкие кусочки!
— Я вынудил Джерома Кинга так поволноваться, что готов держать пари: имя Деллы будет исключено из того списка не позже, чем через сутки, — сказал я спокойно.
— Вот это здорово! — Его живот трясся от смеха. — Ты заставил его как следует поволноваться! Он так переволновался, что вчера вечером уехал в Нью-Йорк и вернется только завтра. Я думаю, что это доказывает, как он боится тебя, детка!
— Хорошо, — сказал я, — посмотрим. А что до кусочков, о которых ты упомянул, Барни, так сколько кусков осталось от Рода Блейна?
