— Он никогда здесь не был, — сказала она, чтобы как-то мне помочь. — Здесь были только те трое, о которых я тебе уже сказала.
Глава 8
Я поднес большой палец почти к самому звонку, затем на мгновение остановился. Первый раз с того момента, как все это началось, я почувствовал, что к чему-то приближаюсь. По крайней мере, именно сейчас я мог бы доказать Делле Огэст, что ей было необходимо и даже полезно пройти через эмоциональный стресс. С ее точки зрения, меня не стоило нанимать, но сейчас моя работа начала приносить плоды. Я уверенно нажал на звонок и не снимал палец, с кнопки примерно пять секунд. Стояла прекрасная погода, светило солнце, и я подумал, что она может позволить себе не торопиться открыть дверь.
Но дверь резко распахнулась. На пороге стояла Делла Огэст. Ее глаза на бледном лице горели от ярости и были готовы вылезти из орбит.
— Вы уволены! — прошипела она и хотела захлопнуть дверь. Однако я вовремя успел вставить ногу в щель, и дверь не закрылась.
— Что такое?
— Я, должно быть, была не в своем уме, когда нанимала вас! — прошипела она в ярости. — Вам понадобилось пойти к Стейнджеру, и раскрыть свою пасть, и дать ему знать, что я сообщила вам все, что он вчера сказал мне! Сейчас он у меня в гостиной! Он сидит уже целый час. Я только что сказала ему, что выйду за него замуж, и думаю, что он задушил бы меня, если бы я ему отказала!
— Вы совсем лишились своего скудного умишка! — сказал я холодно. — Я войду и поговорю с ним.
— Я не шучу, Рик, — сказала она напряженным голосом. — Он сейчас в таком настроении, что может сделать что угодно. Если он увидит вас, этого будет достаточно, чтобы он просто взбесился. Прошу вас, не входите туда! Приходите через час или идите домой. Я позвоню вам, когда он уйдет.
— У меня для вас куча новостей, дорогая. — Я усмехнулся. — Я хочу, чтобы вы их услышали. Если Стейнджер тоже услышит их, то это делу не повредит.
— О, Рик! — Она беспомощно покачала головой. — Я не могу этого больше выносить. Это продолжается слишком долго! Я больше ни о чем не думаю. Я выйду замуж за Стейнджера или за кого-нибудь еще, кого вы назовете, чтобы иметь хоть немного покоя!
— Стейнджер принесет покой, — пообещал я. — Но сначала я должен сказать ему, что свадьба отменяется.
Я быстро вошел в комнату; Делле оставалось только идти за мной, если она хотела продолжить разговор. Когда мы вошли в гостиную, Стейнджер вскочил со стула. В его бледно-голубых глазах сверкало такое бешенство, которого я раньше никогда не видел.
— Холман! — Он произнес мою фамилию как какое-то ругательство.
— Свадьба не состоится, Эрик, — сказал я холодно.
— ЧТО?
— Делла больше не нуждается в вашей помощи, — сказал я с раздражением, — и никогда в ней не нуждалась. Ее и без вас исключат из черного списка.
Он начал медленно тереть белый шрам на лбу, и при этом раздавался неприятный скрипучий звук. Чрезвычайная важность того, что я только что ему сказал, слишком медленно доходила до мозга Эрика.
— Мы заставили их отступить, дорогая. — Я посмотрел на осунувшееся лицо Деллы, стараясь, чтобы мои слова рассеяли ее страх и дошли до ее сознания. — Джером Кинг собирался исключить вас из черного списка в любом случае. Но он хотел дать Стейнджеру возможность обмануть вас, чтобы вы подумали, что он может уговорить Кинга сделать это. Так была подготовлена уловка для спасения доброго имени самого Кинга. Я расскажу вам кое-что еще. Я думаю, что вы выиграли в тот самый момент, когда наняли меня. Есть такое выражение: “Всякому терпению приходит конец”. Они не хотели, чтобы в это дело вмешался такой человек, как я. Они боятся расследования, потому что слишком уязвимы. Джером Кинг, Барни Райэн, даже Эрик, присутствующий здесь! Я сообщаю вам, дорогая Делла, что вы выиграли!
Железная рука подняла меня в воздух и бросила через комнату с презрительной легкостью. Я ударился о стенку и не мог ничего сообразить, потому что удар повторился. Вторым знаком презрения была пощечина, которая чуть не снесла мою голову с плеч. Затем железная рука схватила меня за плечо и поставила на ноги.
— Никто не выиграет, Холман, — сказал Стейнджер. Его лицо лоснилось от пота, и по этому лицу можно было понять, что какой-то внутренний конфликт уже решен. — Никто не выиграет, — повторил он мягко, — пока не окончена борьба!
— Запомните, что именно вы поставили на кон в этой борьбе, если будете продолжать ее, — сказал я в отчаянии, — вашу карьеру, репутацию — все-все!
— Это не важно, — проговорил он медленно. — Ни одна из этих вещей не имеет для меня больше никакого значения. Я ждал эту женщину в течение долгого времени, Холман, очень долгого времени. Пять минут назад она согласилась выйти за меня замуж. Затем пришли вы и за две минуты разрушили все, над чем я работал последние четырнадцать лет! — Он тряхнул меня так “нежно”, что мои шейные позвонки с болью хрустнули раза два. — Ждать четырнадцать лет — это слишком большой срок для того, чтобы в конце этого срока быть обманутым. — Его голос сделался почти мягким. — Поэтому я решил, что не буду обманут. В моем кабинете я предупредил вас не заходить слишком далеко, вы помните? — Он тряхнул меня еще раз, и опять что-то хрустнуло. — Вы помните?
— Помню, — ответил я.
— Я очень сильный человек, — сказал он с какой-то детской гордостью. — Убить вас, Холман, не составит мне труда. Но вы даже не стоите того, чтобы я употребил свою силу. К тому же я хочу кое-что доказать вам, преподать вам урок. — Он бросил взгляд на Деллу, которая стояла не шевелясь, как будто ее ноги были прикованы к полу. Она только плотно прижала тыльную сторону руки ко рту.
— Эта женщина... — сказал он и глубоко вздохнул. — Она приходит к вам за помощью. И что вы делаете, чтобы помочь ей? Вы бегаете по всему городу, беспокоите людей вопросами, оскорбляя их своими инсинуациями, ставите их в глупое положение своим дешевым юмором! И что происходит после этого? После этого вы снова приходите к этой женщине и говорите ей, что она выиграла! Вы говорите ей, что она выиграла с того самого момента, когда наняла вас — галантного рыцаря! И теперь нет необходимости приносить себя в жертву толстому старому немцу, не так ли? — Он неуклюже покачал головой. — Вы дурак, Холман! Возможно, вы самый большой дурак, которого я когда-либо встречал. Что бы случилось, если бы она вышла за меня замуж? Я был бы добр к ней. Я могу быть по-своему добрым и мягким.
Для вас и для меня она — женщина. Но для себя она прежде всего и главным образом актриса! Если бы я был продюсером и директором ее картин, я руководил бы ею и защищал бы ее от шакалов, работающих в кинопромышленности. Она стала бы поистине великой актрисой. И только в этом случае она была бы по-настоящему счастлива... Но теперь этого не будет, потому что вы ворвались сюда и остановили все это, Холман. — Когда он говорил, белый шрам шевелился у него на лбу, как что-то живое. — Чего вы добились своими словами и делами? Вы лишили ее возможности выйти за меня замуж. — На его мясистых губах появилась благожелательная улыбка. — И это для вас урок!
