Допив чай, они перебрались на площадку для бадминтона, крытую стеклянной крышей, здесь вся компания держала свои спортивные туфли, подвесив их за шнурки на рядок крючков. Пока остальные переобувались, Порция взгромоздилась на высокий стул у батареи. Она уперлась каблуками в самую верхнюю перекладину стула и почувствовала себя птичкой. Она воображала себе, как в следующее воскресенье Эдди будет во всем этом участвовать. Или, может, когда придет этот день, им захочется побыть у моря – не гулять по насыпи, а дойти до башен мартелло и глядеть, как в сумерках волны взбегают на гладкий песок? Ненадолго, конечно – им с Эдди ни за что нельзя пропускать воскресное веселье. Они с ним еще не были в обществе. От одного упоминания его имени там, на берегу, друзья Дафны зауважали ее чуть заметнее – впрочем, с тех пор они уже успели позабыть, почему, и ей чудилось, что и относиться к ней они стали чуть теплее. А что, если ей захочется сойтись с ними поближе? Кто поможет ей в этом лучше Эдди? Как быстро растает между ними лед, как она будет им гордиться! В желании представить возлюбленного обществу есть что-то первобытное, в желании показать всем, что ты любима, кроется часть самоуважения. И тогда им с Эдди будет над чем посмеяться, она из другого конца комнаты заметит, как он старается ей не подмигнуть. У одного человека точка зрения всегда будет неполной – когда ты одна, трудно разобрать, что смешно, а что нет. Чем любовь безусловно хороша, так это удовольствием, с которым влюбленные сверяют свои впечатления от произошедшего. Порции казалось, что с их последней встречи она ни разу еще не смеялась – улыбаться она, разумеется, улыбалась, но чаще чтобы сделать людям приятное. Нет, не стоит им бродить у моря.
Сесил, которого не взяли играть первую партию, бочком обошел площадку и пристроился рядом с Порцией, уперся ногой в нижнюю перекладину стула, и тот завибрировал от его вздохов. Все раздумья пришлось отложить. Где-то в гостиной, в дальнем конце коридора, мать Ивлин включила «Радио Люксембург»
[30], музыка добавила игре – скачущим, скользящим игрокам, хлопкам воланчика – бойкого ритма, который нравился Порции, но еще сильнее вгонял в меланхолию Сесила.
– Мне что-то нет дела до весны, – сказал он. – Весной я вечно чувствую себя немного жалким.
– Ты совсем не выглядишь жалким, Сесил.
– Еще как выгляжу, я же весь в масле, – ответил Сесил, печально дергая себя за штанину. И добавил: – О чем ты сейчас думала?
– Я сейчас не думаю.
– Но раньше-то думала, да? Я видел. Будь я поразвязнее, то предложил бы тебе поделиться своими мыслями со мной и так далее.
– Я думала, каким будет следующее воскресенье.
– Таким же, как и всегда, наверное. Впрочем, в это время уже хочется чего-то нового.
– Но для меня тут все и так новое.
– Разумеется, приятно думать, что хоть кому-то у нас все в новинку. Твоему другу, наверное, тут тоже все будет в новинку. Знаешь, забавно, а когда я впервые тебя увидел у Дафны на вечеринке, казалось, будто у тебя в целом мире ни единого друга нет. Это, признаюсь, меня в тебе и привлекло. Но, похоже, я насчет тебя ошибся. А ты правда сирота?
– Правда, – суховато ответила Порция. – А ты?
– Нет, сейчас нет, но когда-нибудь, полагаю, все равно придется им стать. Я в последнее время довольно часто размышляю о будущем. Я, видишь ли, настоящий волк-одиночка. Я неплохо схожусь с девушками – до определенного момента, но потом кажусь им слишком загадочным. Мне нелегко давать волю чувствам. Да и большинство девушек, по-моему, совсем не ценят дружбу, им непременно нужно, чтобы за ними приударяли.
– Я люблю дружбу.
– А, – отозвался Сесил и мрачно на нее поглядел. – Ты уж прости, но это, скорее всего, потому что ты еще так молода, что за тобой пока никто не приударял. Как только это начинается, пиши пропало – у девушек голова идет кругом. Но ты пока еще совсем застенчивая. Вчера мне было тебя даже жаль.
Она не знала, что на это ответить. Сесил нагнулся и еще раз оглядел штанину.
– Конечно, – сказал он, – можно отнести их в чистку, но это все стоит денег, а я хотел скататься во Францию.
– Может быть, у твоей мамы получится вывести пятно керосином? Я всегда так отчищаю масло с одежды.
– Правда? – спросил Сесил. – Слушай, я тут подумал, ты не хочешь как-нибудь вечером съездить в Саутстон? Сядешь в автобус в половине шестого, и мы сможем встретиться после работы. Можем сходить на второе отделение концерта в «Павильоне», там, кстати, и перекусить можно; местечко славное, я бы сказал – космополитичное. Если тебе вдруг захочется…
– О да, с удовольствием!
– Тогда мы проведем вечер вместе. Какой именно вечер, договоримся позже.
– Ой, это очень мило с твоей стороны. Спасибо.
– Не за что, – ответил Сесил.
Игра окончилась, Чарли с Дафной разгромили Уоллеса и Ивлин. Ивлин подошла к ним и вытащила Сесила на площадку, сказав, что теперь тот должен поиграть вместо нее.
– Ты точно не хочешь попробовать? – любезно спросила она Порцию. – Ну ладно, я сама все вижу. Вот что я тебе скажу: ты приходи как-нибудь в будни и потренируйся с Кларой. Ей, видишь ли, тоже нужна практика. И тогда в следующий раз ты сможешь с нами сыграть… Господи! – воскликнула вдруг Ивлин. – Нам срочно нужно на воздух! Тут жуткая вентиляция!
Нежно придерживая Порцию за локоть, она провела ее по коридору и распахнула дверь. После ослепительного электрического света на площадке сад казался очень темным, сине-сумеречным; от звука открывшейся двери из кустов вспорхнула встревоженная птица. Сквозь голые, дрожащие на ветру ветки мигали огни города, снизу доносилось фырканье моря. Стоя на пороге, Ивлин и Порция всей грудью вдохнули темный, сладкий, соленый весенний воздух.
5
Порция, крошка, какая же дивная идея! Ну конечно, я ужасно хочу приехать, но смогу ли я отсюда вырваться? Но раз уж меня все ждут, я очень постараюсь. Нет, я вовсе не против спать в чулане. Послушаю, как за стенкой храпит Дикки. Без Томаса в конторе все по-прежнему вверх дном, и если мистеру Раттисбоуну снова не взбредет чего-нибудь в голову, думаю, у меня получится улизнуть. Другое дело, что у меня, похоже, выходные расписаны на три недели вперед. Впрочем, от следующих, кажется, будет проще всего отвертеться – так что уж не бросай меня, когда я наживу себе врагов. Если я приеду, то приеду тем самым утренним поездом, о котором ты говорила. Я точно дам тебе знать в пятницу. Прости-прости, что так поздно.
Надеюсь, что я понравлюсь всем твоим шикарным друзьям. Ах, как я буду робеть. Нет, лапочка, пора мне закругляться – третью ночь подряд поздно ложусь, и я уже просто труп. Стоило тебе уехать, как я совершенно отбился от рук, что лишний раз доказывает, какой ты для меня важный человек. Но мне просто позарез нужно выходить из дому. Ты знаешь, до чего я ненавижу свою комнату.
