Грифон рыкнул во сне, и Лола с Мухоножкой, еще спускавшиеся вниз по лиане, на мгновение замерли. Он продолжал сражаться в своих песчаных, расшитых золотом сновидениях. Краа спал посреди гнезда на возвышении, которое лори соорудили из костей его жертв. В мерцании светлячков оно сияло, словно полированный мрамор, и хвост-змея Краа извивался по гладкой поверхности, а когти его впивались в затылок невидимого врага. Грифону снились мрачные сны – как всегда с тех пор, как его занесло на этот вечно мокрый от дождей остров, где сын его сестры родился с нелепыми разноцветными перьями, как у попугая. «Это Чра виноват! – шептал ему во сне Накал. – Это Чра захотел лететь на восток». Накал был прав. Как же он сглупил! Но с тех пор Краа поумнел. Он не доверял никому. Никому! Рык, разнесшийся по гнезду, был таким грозным, что Мухоножка задрожал всем телом и замер. Лола, конечно, не стала его дожидаться. Она перелезла через Мухоножку и одним прыжком оказалась на возвышении, у самых когтей грифона. Но Краа ее не слышал. Его не разбудил даже стук сердца Мухоножки. Ах, когда уже оно привыкнет к опасностям – это сердце! Пора бы, кажется: случаев было достаточно. Но нет, оно каждый раз спотыкалось, бешено колотилось и стучало так громко, что Мухоножка боялся погубить все дело. «Прошу тебя! – взмолился он богу – защитнику гомункулусов и мальчиков (Мухоножка всегда представлял его сидящим в гигантской пробирке). – Прошу тебя, дай нам раздобыть это треклятое перо, не разбудив кривоклювое чудище!» Краа снова зарычал. Голова его лежала между огромными когтями, а крылья вздымались и опускались при каждом вдохе и выдохе.
Лола остановилась и прислушалась.
Сквозь глиняные стены доносился лишь обычный шум джунглей: стрекотание цикад, кваканье лягушек, боевой клич мраморной кошки… Если все шло по плану, Патах, ТерТаВа и остальные уже связали сонного макака и освободили Шрии.
Нужно торопиться!
Из-за Шрии тревога могла подняться раньше, чем они завладеют пером. А что, если Краа проснется от выщипывания пера РАНЬШЕ, чем обезьяны освободят Шрии, и… Нет, нет! Мухоножка чувствовал, как эти мысли парализуют его движения.
«Поменьше думай, хрумкулус!» – любила повторять Лола… Легко сказать! И потом, Мухоножка не был уверен, что это такой уж хороший совет.
Зато Лола, не теряя ни секунды на размышления, скользнула прямиком к спящему грифону. Грызуны! Да, в этом все дело. Грызуны – они от природы более храбрые.
Солнечные перья росли у Краа на самом затылке. Сейчас, когда он спал, положив голову между передними лапами, к ним можно было подобраться. Мухоножке просто надо встать Лоле на плечи, взобраться по перьям Краа на самый верх, легонько потянуть… Но это же безумие! Как могли они, все вместе и каждый по отдельности, додуматься до такого: самую главную задачу смертельно опасной операции поручить самым маленьким? Это все крыса виновата! Гомункулус не забыл, как похолодело у него сердце при словах Лолы: «Да что тут обсуждать! За пером идем мы с гумпуклусом! Обезьяны думают только о Шрии, а вы… Вы все слишком большие и шумные!»
«Что тут обсуждать!» Лола замерла на возвышении. За ней вздымалась львиная грудь грифона. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Мухоножка взглянул на чудовищный клюв. Эта тварь могла склюнуть его одним движением, как вороны – спелую клубнику.
Усы Лолы нетерпеливо задергались.
Мухоножка залез ей на плечи и почувствовал на лице горячий ветер – дыхание грифона. Но как он ни тянулся, даже до самого нижнего из солнечных перьев было не достать.
Ну что ж, Мухоножка. Ты ведь знаешь, что делать.
«Нет!» – хотелось закричать ему. Нет! Мир прекрасно обойдется без крылатых лошадей. Но одновременно он оценивал в уме расстояние до блестящего пера. Храбрость – дело такое. У многих она проявляется только в тот момент, когда без нее не обойтись. Мухоножка был намного храбрее, чем он сам думал. Он запустил пальцы в светло-коричневые перья Краа и подтянулся на них. Еще чуть-чуть – и солнечное перо у него в руках.
– Гомуклус! – донеслось до него шипение Лолы. – Что ты там возишься?
Но Мухоножка уже протянул дрожащую руку…
40. Вторая цель
Ловчий ждет, но перчатка пуста.
Я не стану звенеть бубенцами,
Я полета свободою пьян.
Мне отныне мила высота,
Где я в танце кружусь с облаками
Или крыльями режу туман.
Уильям Батлер Йейтс. Сокол (Перевод К. Николаенко)
Обезвредить сонного макака, сторожившего клетку Шрии, оказалось и в самом деле легко. Эту задачу взял на себя ТерТаВа, опасаясь, что Патах просто придушит сторожа. Пока гиббон засовывал макаку в рот кляп и запирал его в одну из пустых клеток, Купо принялась за освобождение Шрии. Увидев сквозь прутья мохнатую мордочку, грифон сначала подумал, что она ему снится. Чего не приснится с голоду: ведь он уже несколько дней ничего не ел. Но тут он заметил ТерТаВа. И Патаха. Купо так обрадовалась, увидев Шрии живым и невредимым, что ее пальчики, всегда такие ловкие, никак не могли открыть замок.
А когда ей наконец удалось это, гриф, у которого в тесной клетке затекли все члены, выбирался наружу мучительно долго. Но счастье видеть Патаха, ТерТаВа и Купо невредимыми и на свободе было так велико, что бодрило измученное тело; он благодарно ткнулся клювом в грудь каждому. День и ночь глядеть сверху на трон Краа и беспомощно ждать казни было ужасно. Но сильнее всего мучал Шрии в эти бесконечные часы не страх смерти – его терзала мысль, что все, кто ему доверился и пошел за ним, заплатили за это свободой или жизнью.
Шрии с трудом вскарабкался на сук, с которого свисала клетка. Каждый мускул у него болел, а крылья с первой попытки не пожелали раскрываться. Но, видя озабоченные лица своих спасителей, он напряг последние силы. Он должен взлететь! Это был единственный путь к спасению. Хотя в небе он мог встретить остальных грифонов… Лететь. Как он соскучился по ветру в перьях! Но удержат ли его в воздухе ослабевшие мышцы? Огромное тело грифона весит немало.
Шрии наконец расправил изумрудные крылья. Боль растворилась в блаженном ощущении свободы.
– Лети на юг! – тихо сказал ему ТерТаВа. – Чра с компанией обычно охотится по ночам в горах на севере.
Шрии кивнул. И тут же замер, прислушиваясь. Из дворца Краа донесся гневный вопль.
– Лети, Шрии! – пропищала Купо.
– Один? А вы?
Может быть, он сможет унести их всех, несмотря на боль в крыльях. Нужно попытаться!
На вопль Краа отозвался хриплый крик. Купо в ужасе прижалась к Шрии, а ТерТаВа и Патах тревожно переглянулись. Все они хорошо знали этот голос.
