Наконец, его желание сбылось, и пронзительный холод охватил разум столь же полно, как во время криосна. В процессе Пурвис смутно сознавал, что тварь на лице вцепляется ему в голову еще крепче, пока ее похожий на хлыст хвост уютно обернулся вокруг его горла. Вдвоем они постепенно уснули, но одному было удобнее, чем второму. А потом Пурвису начали сниться ужасные сны, и ни в одном из них не было Кзарема.
В комнате для наблюдений Рэн услышал, как Карлин позади него шумно блюет. С ней были Спраг и Кинлох – поддерживая, пытаясь как-то помочь. Рэн сообразил, что она плачет. А Клаусс в какой-то момент поспешно вышел из комнаты.
Гэдиман рядом с ним притих и погрузился в себя. Заодно он побелел, как простыня. С другого боку стояла Триш Фонтейн. Ее руки были плотно сложены на груди, и маленькая женщина исходила тихим бешенством. Рэн удивленно взглянул на нее.
– Ты сказал, они не будут сознавать, что происходит, – обвиняюще заявила она. – Ты сказал, они этого не почувствуют.
Рэн глубоко вздохнул, собрался с мыслями. Он нуждался в этих людях. И сейчас не мог себе позволить потерять их преданность.
– Ты же видела их показания. Они все еще находились на сорока процентах. В их организмах было столько криосмеси, что бедолаги едва проснулись. Если они что и чувствовали, ощущали, то это было вроде сна, вот и всё. Ты же читала записи. После имплантации они ничего и не вспомнят. И, скорее всего, во время инкубационного периода можно будет держать их в полубессознательном состоянии. А еще мы можем дать им анестезию перед тем, как произойдет прорыв эмбрионов. Все будет без боли, как я и сказал.
Подчиненная обожгла его взглядом, явно не поверив, и, повернувшись к нему спиной, направилась помочь Карлин.
Рэн забеспокоился и повернулся к Гэдиману, но его помощник все еще не отрывал взгляд от обзорного окна. Рэн со злостью обратился ко всем:
– Слушайте, это наука, люди, – чистая, неизведанная наука прямо у вас перед глазами! – Все посмотрели на него с явной антипатией. – И да, она не приятная, она не красивая, но все же она остается наукой. Вы в курсе, что в двадцатом веке, во время «Проекта Манхэттен», когда ученые пытались создать атомную бомбу, часть из них считала, что взорвав самую первую, они могут воспламенить водород в атмосфере? Если бы это произошло, то атмосфера загорелась бы, что привело к полному уничтожению. При этом, даже боясь, что это случится, они все же взорвали экспериментальный образец. Если вы хотите двигаться вперед, хотите открыть хоть что-нибудь, нужно полагаться на шансы.
Члены команды просто уставились на него с серьезным видом, потом отвернулись.
Рэн с раздражением глянул на Гэдимана, гадая куда делась его беззаботность как раз тогда, когда она так пригодилась бы.
– Я не знаю, что у них за проблема. Они читали отчеты и знали, на что подписались.
Гэдиман не мог оторвать глаз от огромного окна. Все спящие прекратили борьбу, и теперь лежали тихо – в состоянии, напоминающем кому. Согласно сенсорам, имплантация уже началась. Двадцать лицехватов обхватили двадцать человеческих голов, и их кислородные пузыри щедро накачивали воздух в человеческие легкие, поддерживая в людях жизнь.
Наконец, Гэдиман заговорил. Его голос звучал слабо и тонко:
– Читать о таком – это одно. Видеть… Видеть – это совершенно другое.
Он с трудом сглотнул и растерянно прикоснулся к собственному горлу.
Когда Рэн повернулся обратно к мониторам, ему постоянно приходилось себя одергивать, чтобы не сделать то же.
6
Колл и Кристи нагнали остальных в тот момент, когда те собирались зайти в столовую-комнату отдыха.
Врисс ухмыльнулся женщине из своего кресла:
– Вы, ребята, уже кончили?
Колл кивнула, а Кристи сказал:
– Разгрузили и расписались. Всех до единого. Я так понимаю, что наш блистательный лидер все еще с Эль Генерал?
– Кто, Элджин? – мимоходом переспросила Хиллард. – Думаю, да.
Она обратилась к Вриссу:
– Ты уже занялся «покупками»?
– На пустой желудок? – вопросом на вопрос ответил сидящий. – Ты, наверное, шутишь. После того, как мы закончим с этим четырехзвездочным рестораном, я погляжу товары. Должна же у человека быть первоочередность в делах.
Компания захихикала, и все прошли в открытую дверь. Колл подумалось, что это место похоже на пещеру – особенно на фоне тесноты на борту «Бетти». При необходимости, здесь могли бы уместиться за едой все солдаты одновременно, но пространство было организовано таким образом, чтобы можно было заниматься командными видами спорта или другими атлетическими упражнениями. У одной из стен висело баскетбольное кольцо и там же располагались принадлежности для бокса и тренажеры для фитнеса.
На ужин они опоздали, и кроме них тут находилась только еще одна женщина, забрасывавшая мяч в кольцо. Она была высокая, стройная, и ее темные волнистые волосы достигали плеч. Колл решила, что она или солдат, или ученая, отдыхающая от должностных обязанностей.
Другие тоже осматривались. Джонер заметил незнакомку и пробормотал:
– Ой-ой.
Невольно Колл напряглась.
Джонер же улыбнулся и сказал:
– Ты был прав, Врисс. У человека должна быть первоочередность в делах.
Он неторопливо пошел к женщине, и некоторые последовали за ним на безопасном расстоянии. Колл не могла решить – было ли это просто динамикой группы, или же предчувствием надвигающихся неприятностей. Она сомневалась, что некто, проходящий службу на борту «Возничего», станет легкой мишенью для нелепого Джонера.
А тот нахально встал позади женщины. Положив руки ей на плечи, он спросил тоном, который, видимо, считал соблазнительным:
– Как насчет небольшой игры «один-на-одного»?
Колл задумалась, как далеко Джонеру когда-либо удавалось зайти с таким прямолинейным представлением о романтике. Она с трудом верила, что ему когда-либо обламывалось что-нибудь задаром.
Женщина чуть повернула голову – только чтобы дать понять, что заметила незнакомца. И выражение ее лица не было дружелюбным. Затем она отвернулась, словно давая ему понять, что он может идти, и продолжила дриблинг мяча.
– Что скажешь? – поднажал Джонер и зарылся носом в ее волосы, вдыхая их запах.
Колл услышала четкое:
– Отстань от меня!
Предупреждение прозвучало твердо, но с ноткой усталого смирения.
– Почему это? – кокетливо поинтересовался Джонер.
– Иначе пожалеешь, – ровным тоном ответила женщина. Никакого кокетства в ее голосе не было и в помине.
Джонер прижался к ней плотнее, начал тереться о ее задницу. Колл ощутила тошноту. Джонер ткнулся носом в шею женщины, замурлыкал:
