По пути в Нью-Йорк размышления о Блу были прерваны сном. Проснулась Джинни с этими же мыслями. Она все время видела его мысленным взглядом – то озорного, то серьезного. При приземлении она бодрствовала. Приехав к себе, она бросила вещи и поспешила в аппаратную. Но Блу там не было. Городские службы опомнились и повесили на дверь аппаратной здоровенный замок. Джинни застыла в нерешительности, не зная, где искать Блу.
Назавтра она, даже не позавтракав, отправилась в «Хьюстон-стрит» и нашла Хулио Фернандеса. Тот сказал, что Блу даже не попытался приспособиться к жизни в приюте, все его мысли были на улице, как и у некоторых других ребят. Такая жизнь была им привычнее, а порой и легче, невзирая на неудобства и риск. Фернандес пожелал Джинни удачи в поисках.
Она позвонила Шарлин, тете Блу, но и та не знала, где он. За время отсутствия Джинни Шарлин не получала от него вестей, да и вообще не говорила с ним уже семь месяцев. Она напомнила Джинни о своем предупреждении, что Блу сбежит.
Джинни искала его по другим приютам, в местах, где, по слухам, собирались бездомные подростки. К концу недели у нее опустились руки. Теперь оставалось только ждать, что он вдруг появится у нее в квартире. Джинни послала ему несколько мейлов о своем возвращении, но все они остались без ответа. Она разместила на сайте для бездомных детей объявление для него на случай, если его ноутбук украден или потерян. Теперь все способы были исчерпаны. В унылом настроении она направилась в офис SOS/HR сдавать отчет. Там знали о снайпере и радовались, что она осталась невредимой. Рада была и Бекки, слышавшая о несчастье в новостях. Их отцу, принимавшему новое лекарство, становилось все лучше, хотя они знали, что облегчение временное, в конце концов ему снова станет хуже. Лекарство было лишь замедлителем болезни Альцгеймера. Джинни еще раньше предлагала поговорить с отцом по телефону, как только вернется в Нью-Йорк, но Бекки сказала, что при телефонных беседах он по-прежнему путается.
Прошло десять дней после возвращения. Джинни бесцельно слонялась по квартире, гадая, увидит ли снова Блу, как вдруг ей позвонили из офиса. Ее вызывали в Вашингтон на сенатские слушания по положению женщин в Афганистане: она только что оттуда, никто не справится лучше ее. При других обстоятельствах предложение ее воодушевило бы, но после бесплодных поисков Блу она пребывала в растрепанных чувствах. Она снова лишилась человека, который был ей небезразличен: пусть он и возник в ее жизни совсем недавно, в сердце образовалось принадлежавшее ему место, и Джинни убивала невозможность его найти; оставалось только надеяться, что там, где он сейчас, с ним все хорошо, что он жив-здоров.
Слушания в сенате намечались на следующую неделю, и Джинни посвятила выходные подготовке своего выступления об участи афганской женщины. Несмотря на все усилия многочисленных гуманитарных организаций, там мало что изменилось. Сломить старинные традиции было почти невозможно, за их нарушение полагалось суровое наказание, нередко смерть. Джинни собиралась рассказать о двух женщинах, до смерти забитых камнями за преступления, совершенные против них мужчинами. Культура – вот что требовалось поменять в первую очередь. Но борьба за эти перемены еще не выиграна, и победы не видать еще много лет.
Ее выступление ждали в понедельник днем в подкомитете по гражданским правам. В программе числились еще два оратора, Джинни была третьей, последней. Она решила сесть на высокоскоростной поезд-экспресс Acela и приехать в Вашингтон в начале первого дня.
Джинни поехала на Пенсильванский вокзал в темно-синем костюме, в туфлях на высоких каблуках. Для нее это было радикальной переменой. В портфеле у Джинни лежали доклад и ноутбук: она собиралась доработать доклад в дороге. На платформе, прежде чем войти в вагон, Джинни случайно оглянулась и увидела стайку юнцов, спрыгнувшую с платформы и бросившуюся по путям к тоннелю. Там находилось стойбище, пестрели спальные мешки. Место было опасное, тому, кто спутает рельсовые пути, грозила гибель, но подростки умели прятаться, и станционная охрана не подозревала об убежище у нее под носом.
Среди ребятни Джинни вдруг заметила знакомую фигуру в старой куртке, подаренной ему в вечер их знакомства. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Джинни тоже спрыгнула на рельсы, поскользнулась, чуть не упала и побежала, перепрыгивая через рельсы и зовя на бегу Блу.
При звуке своего имени он обернулся и увидел ее. Можно было подумать, что ему привиделся призрак. Все в облике Блу свидетельствовало о полном неверии в ее возвращение. Он думал, что больше никогда ее не увидит, – и вот она кричит его имя и бежит в его сторону через рельсы на высоких каблуках… Он долго стоял, как будто прирос к месту, а потом медленно двинулся ей навстречу. Когда они остановились друг напротив друга на шпалах, его лицо ничего не выражало. Угрозы приближения поезда не было, она запыхалась от бега, высокие каблуки подкашивались.
– Я уже две недели всюду тебя ищу! – выпалила она, негодующе глядя на Блу. Ее взгляд встретился с взглядом его ярко-синих глаз. – Ты где был?
– Здесь, – просто ответил он, указывая на пестрое стойбище – гнездовье бездомной ребятни.
– Зачем ты ушел из «Хьстон-стрит» и из школы?
– Мне там не понравилось. Школа – это тупость.
Джинни подмывало ответить, что это он тупица, если воображает, что ему на всю жизнь хватит неполных восьми школьных классов, но она сдержалась. Он и так знал ее мысли.
– Очень глупо с твоей стороны, – все-таки сердито сказала Джиннни. – Почему не отвечал на мои письма, почему не сказал, где ты? У тебя остался ноутбук?
– Да. Я думал, ты на меня злишься, – робко промямлил он.
– Да, злюсь, но это не значит, что мне нет до тебя дела. – Она услышала, как в последний раз объявляют отправление ее поезда. Надо было бежать. По крайней мере, она узнала, где Блу прячется. – Мне надо ехать в Вашингтон. Я вернусь поздно вечером. Приходи завтра в квартиру, поговорим.
– Я больше туда не вернусь, – упрямо сказал он то ли про школу, то ли про приют, но у нее не было времени это обсуждать. Она еще раз взглянула на Блу, протянула руки и обняла. Он тоже крепко ее обнял.
– Обязательно приходи. Орать не буду, – пообещала она. Он кивнул, и она запрыгала обратно через рельсы. Снова поднявшись на платформу, Джинни помахала ему, он помахал ей в ответ, и она со всей доступной на каблуках скоростью помчалась к своему составу. В тот момент, когда двери уже закрывались, Джинни успела заскочить в вагон. Пока поезд отползал от станции, она нашла глазами тоннель, стайку ребят и Блу. Он трепался и хохотал вместе со всеми. Непонятная Джинни, зато знакомая и привычная ему жизнь… Он прожил на улице больше двух месяцев, пока она находилась на другом конце света, а в его возрасте это приличный отрезок времени. Придет ли Блу к ней в квартиру? Вдруг он решил, что не желает быть частью ее жизни?
Поезд набирал скорость, а Джинни чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Она потеряла пуговицу от жакета и поцарапала туфлю. Читая свой доклад, Джинни старалась успокоиться, но сердце билось как сумасшедшее. Она ликовала, что, наконец, нашла Блу, и могла думать только о нем.
