Когда за дверью стали кричать и просить о помощи, она не раздумывая открыла, сжимая в руке свое единственное оружие, которое успела схватить со стола. Позже пришло в голову, что пока была на кухне, могла бы вооружиться получше: там ведь наверняка чего только нет, и топорики для рубки мяса, и огромные разделочные ножи. Но не до того было, а теперь у нее, против целой армии убийц, всего лишь крошечный и не очень-то острый столовый ножик.
Выставив его перед собой, Вера Ивановна приоткрыла дверь и выглянула наружу. Возле одной из стен зала стояли девочка и светловолосая женщина – те самые, что ехали с ней в автобусе.
Женщина озиралась по сторонам, очевидно, не соображая от ужаса, и беспомощно смотрела на приближающихся к ним тварей, одна из которых убила мужа Веры Ивановны.
У девочки было имя покойной английской принцессы. Сейчас лицо ее было перекошено и залито слезами, и она судорожно цеплялась за мать, от которой еще пару часов назад с презрением отворачивалась. Вот уж поистине, когда человеку плохо, он всегда взывает к родителям.
Где, кстати, отец девочки?
«Вера, не глупи! Где он может быть, по-твоему?» – сердито проговорил муж. Она уже успела привыкнуть, что, умерев, Борис Семенович оставил после себя голос, который теперь звучал в ее голове.
– Сюда!
Мать девочки (кажется, ее звали Светланой, вспомнила Вера Ивановна) резко обернулась на окрик, увидела стоящую в дверях женщину.
– Быстрее! Давайте!
Светлана сориентировалась быстро. Одно из чудовищ, стоящее на пути к спасительной двери, подобралось уже совсем близко. Она поднатужилась и с силой толкнула в его сторону накрытый к ужину стол. Он врезался в другой стол, стулья повалились на пол, как яблоки с веток. Сбив монстра с ног, Светлана схватила дочь за руку и побежала вместе с ней к двери.
Упавшая на пол тварь уже поднималась на ноги, вторая тоже двигалась наперерез беглянкам, но Вера Ивановна уже видела, что женщина с дочкой успеют добраться до туалетной комнаты раньше, чем их схватят. Чудовища были медленны и неповоротливы, хотя и невероятно сильны. От них можно было убежать, но если человек попал к ним в руки, он обречен.
Вера Ивановна посторонилась, пропуская Светлану с Дианой. Они забежали внутрь, а она, помедлив секунду, захлопнула и заперла дверь. Но перед тем как закрывшаяся дверь отделила их маленькую компанию от чудовищ, успела увидеть, что обе твари, потеряв из виду объекты преследования, развернулись и бредут в правильном направлении.
Если еще недавно у Веры Ивановны был шанс остаться незамеченной для них, хоть на какое-то время, то теперь этот шанс исчез. Монстры знают, где они прячутся, и не уйдут, пока не доберутся до своих жертв. Спасая этих двоих, она, может статься, обрекла на верную смерть себя и бедную Ирину, при этом Светлана и Диана все равно погибнут.
«Ты поступила правильно, Вера! – безапелляционно заявил муж. – Все равно не смогла бы сидеть тут и слушать, как монстры рвут на части женщину и ребенка. Так что нет смысла сожалеть о содеянном».
– Ты прав, Боречка, – пробормотала Вера Ивановна. К счастью, ее никто не услышал.
– Спасибо вам, – сказала Светлана, с трудом восстанавливая дыхание.
Ее колотило от пережитого ужаса. Диана застыла, прижав руки к груди. В воздухе повис резкий луковый запах – запах подросткового пота.
– Не за что.
С тех пор прошло минут пятнадцать, может, немного больше. Три запертые в каморке женщины сидели на полу, Вера Ивановна устроилась на перевернутых вверх дном ведрах.
– Она точно не сойдет с ума и не набросится на нас? – снова спросила Светлана, глядя на Ирину.
Собственно, неясно было, так ли зовут эту девушку – до сих пор она не произнесла ни слова. Но на бейдже, приколотом к ее форме, было написано именно это имя.
– Не знаю, – покачала головой Вера Ивановна. – Когда я забежала сюда, она так и сидела. Пока Ирина не проявила агрессии, не выгонять же ее за порог на верную смерть.
– Это большой риск – оставлять ее тут! – заявила Светлана. Они с Дианой устроились так, чтобы быть как можно дальше от Ирины.
Вера Ивановна подумала, что напрасно пустила сюда эту женщину: было в ней что-то неприятное.
– Открыть дверь для вас тоже было рискованно. Но вы же не возражали, – сухо заметила она.
Светлана поджала губы, но не нашлась с ответом, вместо этого сменив тему:
– Как вы тут оказались?
– Пришли с мужем поужинать, – коротко ответила Вера Ивановна. Вспоминать о случившемся было невыносимо.
– А ваш муж… он… – Светлана забуксовала, не зная, как продолжить и вообще стоит ли продолжать.
– Папу убили.
Это были первые слова, которые произнесла Диана, оказавшись внутри.
Светлана крепче прижала к себе дочь.
– Не надо, солнышко, – мягко проговорила она, но дочь словно не слышала. Видно, и в самом деле полезно бывает проговорить страшное, выпустить его из себя, не запирать в душе. Иначе можно попросту тронуться.
«А я вот не могу, не хочу. И потихоньку схожу с ума», – подумала Вера Ивановна. Мысль не причинила боли, хотя правда часто бывает болезненной.
– Их было двое. Они пришли к нам в дом и набросились на папу как звери. – Диана говорила монотонным голосом, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, но не выпуская руки матери. – Папа так кричал, кровь текла… А потом одна из них сломала ему шею. Этот звук, он был… – Девочка поднесла ко рту сжатый кулак, словно не желая, чтобы вырвалось еще хотя бы одно слово.
Светлана прижала дочь к себе.
– Господи… Как же вы спаслись?
Диана вопросительно поглядела на мать, будто тоже ждала ответа.
Ирина смотрела на Светлану во все глаза, и Вера Ивановна уверилась в своем предположении о том, что она отлично все слышит, понимает, просто по какой-то причине не говорит.
– Я раскладывала вещи, Дианочка была в своей комнате. Дамир вышел из ванной. Долго пробыл там, минут сорок. Я особо не удивилась – не впервой. Мне всегда казалось, он прячется там, скрывается. От меня, от жизни. – Она вздохнула и потрясла головой, отгоняя непрошеные мысли. – В общем, Дамир вышел, и мы так хорошо поговорили с ним. Что-то такое промелькнуло… Знаете, как бывает: живешь с человеком и в итоге привыкаешь настолько, что перестаешь замечать. А тут мы будто заново познакомились.
Глаза ее налились слезами, и некоторое время Светлана молчала, пытаясь справиться с собой. Вера Ивановна не стала утешать ее. Во-первых, любые слова в подобной ситуации покажутся дежурными, банальными. А во-вторых, она знала: стоит в такие минуты начать успокаивать человека, и он еще больше расклеится.
У Дианы текли слезы. Она оплакивала отца тихо, без всхлипов. Кто знает, возможно, жалела сейчас о сказанном, о содеянном или, наоборот, несделанном и невысказанном.
