Ну ладно, ладно, главное, что вы попытались, отвечала Америка, похлопывая свое правительство по спине, но при этом понимая, что больше никогда не поверит ни одному его слову.
Ниланджана знала, что большинство людей никогда не приблизятся к горам, а без этого явного доказательства и возможности проверить теорию им будет трудно поверить в их истинность. Наука основывается на фактах, но факты эти должны исходить из гипотез, а гипотезы рождаются на основе выводов, сделанных из того, что человек видит или же хочет увидеть.
Например, гипотеза: Гордон – Словотворец. Ниланджана вспомнила, как он обнажал зубы в широкой обезоруживающей улыбке. Он выступал в качестве связующего звена между пастором и внешним миром, озвучивая ее мысли. В этом смысле он являлся для нее словотворцем. Он отправился в Городской совет и сказал ему… что? Что такое Гордон передал совету от имени церкви, что восстановил против Карлоса и науки весь город?
К тому же существовала описанная Дэррилом церковная концепция небес. Вход через старую дубовую дверь в другой мир, являющийся пустыней. Контактировали ли представители церкви с тем же пустынным параллельным миром, с которым столкнулся Карлос? Если так, то что они там обнаружили? Что, по их верованиям, появится из того параллельного мира во время «Поглощения»?
От ямы, у которой стояла Ниланджана, ей были видны еще две, и обе располагались далеко от города. Представлялось наиболее вероятным, что именно город вызывает эти провалы, поскольку у него гораздо больше ресурсов и возможностей, чем у церкви. Но почему город дошел от безобидных ям в пустыне до убийства Ларри Лероя? И если город намеревался посеять ужас, запугать Карлоса, тогда зачем ему вызывать провалы там, где их никто не увидит? Может, это какие-то испытания? Системы, которую доводили «до ума»?
Стрекотание винтов вертолета заглушило шум машины Дэррила. Ниланджана заметила его появление, только когда он хлопнул дверью.
Исходные данные: она находится одна в пустыне с сектантом, возможно склонным к убийствам.
Гипотеза. Вот черт!
– Я привез вам сэндвич, – произнес Дэррил, размахивая над головой чем-то завернутым в фольгу. – Заскочил в закусочную «Лунный свет всю ночь». Он с фалафелем. Не знаю, едите вы мясо или нет.
– Не ем. Спасибо за заботу. – Ниланджана смотрела на сэндвич, размышляя, есть ли какой-нибудь способ увидеть, отравлен он или нет, потом понюхала его. Он пах так, как и должен пахнуть фалафель, – шоколадом.
– Я иногда ем мясо, – сказал Дэррил, прислонившись к машине Ниланджаны и откусывая от своего сэндвича. – Но в последнее время не часто. Трудно сказать, что теперь добавляют в мясо. Послушайте, – продолжил он, похоже, понимая, что было, наверное, нечто необычное в том, как он появился из ниоткуда и преподнес своей новой знакомой сэндвич, – надеюсь, вы не против моего приезда. Вы упомянули, что собираетесь поработать в пустыне, и я отправился туда, где находится вертолет слежения. Подумал, что если уж он залетел сюда, то, наверное, наблюдает за вами.
– Ах вот как, – отозвалась Ниланджана, продолжая рассматривать завернутый сэндвич.
– Да, просто с тех пор, как я занялся агитацией, вы первая проявили интерес к церкви. И мне захотелось проверить. Я не собираюсь на вас давить, не думайте. Нам даже не надо об этом разговаривать. Я просто… привез вам сэндвич.
– Крупные агрокомплексы в большом количестве используют антибиотики и гормоны, – сказала Ниланджана, чтобы сменить тему разговора.
– Совершенно верно, все дело в промышленном земледелии. Но моя проблема, связанная с производством мяса, – это рекламные материалы. Несколько лет назад я нашел купон компании «Американские авиалинии» на скидку в пятьдесят центов в мясе для барбекю. А на День благодарения мы обнаружили в грудке индейки компакт-диск интернет-провайдера «Америка онлайн».
– Мясная промышленность злоупотребляет рекламой.
– Это глупо. Мне гораздо больше нравятся овощи.
Ниланджана потянула за уголок обертки сэндвича.
– А что вы искали в церкви и ожидали от нее, Ниланджана? – спросил Дэррил, нарушив обещание не касаться этой темы. – Вы не похожи на человека, ищущего веру.
– Почему нужна причина, чтобы мне все показали?
– Мне просто любопытно. Люди не часто откликаются на наши брошюры. Во всяком случае не ваши ровесники. И уж точно не ученые. А если и откликаются, то приходят на встречу, а не в саму церковь во внеурочные часы.
– Я ничего не вынюхивала.
– Ой-ой. – Дэррил впервые посмотрел на нее с подозрением. – Я даже и не думал, что вы что-то вынюхивали. А вы вынюхивали?
– Нет.
Ниланджана развернула фольгу и откусила большой кусок сэндвича. Хлеба в нем не было. Только обжаренные нутовые шарики, овощи, кленовый сироп и кунжут. Пшеница и все продукты из нее по-прежнему находились в Найт-Вэйле под запретом из-за происшедшего в 2012 году инцидента, когда вся пшеница и продукты из нее превратились в змей. Было много пострадавших, но самым тяжелым последствием стал сам запрет, от которого пострадали люди, любившие хлеб.
– Тогда в кофейне я собирался дать вам свой номер телефона. Но мне не хотелось показаться навязчивым, поэтому вместо него я дал вам брошюру. Я был потрясен, когда она привела вас ко мне. Вы хотите сходить на свидание?
Ниланджана увлеченно жевала сэндвич, и ответом ему стало:
– Мм-м-м-м.
– Ладно, я не совсем верно поставил вопрос. Не свидание. Может, что-то вроде продолжения знакомства. Теперь я вас вспомнил. Это вы тогда со мной разговаривали, когда я еще работал в часовом магазине. Тот разговор заставил меня надолго задуматься. Мы разошлись во мнениях, но мне было весело. Я подумал, что мы могли бы куда-нибудь сходить, поговорить еще немного. По-моему, это что-то вроде свидания. Я себе в этом признаюсь. Вы хотите пойти на свидание?
Ниланджана проглотила маленький кусочек, не переставая жевать.
Дэррил продолжал заполнять паузу.
– В любом случае, моя попытка не быть навязчивым не удалась. Прошу прощения. И за то, что приехал к вам на работу. Это, наверное, выглядит пугающе.
– А еще вы купили мне сэндвич, – добавила Ниланджана, наконец-то прожевав. – Довольно необычный сэндвич.
– Я купил его не вам. Я вышел, чтобы взять сэндвичи себе и Стефани.
– Так он предназначался Стефани?
– Я куплю ей еще на обратном пути.
– Ой! – воскликнула она. Конечно же, сэндвич говорил о его интересе к Стефани. Ей не следовало воспринимать его как нечто другое.
– Это очень даже странно, – заявил мегафон из вертолета.
– Простите, извините. Начнем сначала. В церкви вас что-то заинтересовало. Это я? Не знаю. Отвечать не обязательно. Подождите, это я? – спросил Дэррил.
– Классно! – отозвался вертолет.
