Позади стойки располагались полки, плотно уставленные бутылками со спиртным. Ниланджана скользнула по ним взглядом, подумав, открывали ли их когда-нибудь. Неужели находятся люди, заказывающие отбеливатель? Или очиститель на эфирном масле сосны?
– Помню, – продолжила она, – когда мне было десять лет, мама взяла меня на собрание астрономов. Звучит глупо, но мне было очень весело. Тогда совершила посадку межпланетная станция с марсоходом, и все смотрели прямую трансляцию на большом экране. Поступили первые изображения с Марса, и весь наполненный людьми зал выражал бурный восторг. Мы с мамой держались за руки. Когда она была ребенком, подобное происходило лишь в дешевых фантастических романах, а теперь вот случилось в реальной жизни, и она должна была поделиться своей радостью с дочерью. – Ниланджана улыбнулась, вспоминая это, а потом взяла Дэррила за руку. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о черте. Если бы я лишилась родителей… когда я лишусь родителей, я всю жизнь буду вспоминать тот момент, пытаясь понять, как это происходит, что он не меркнет в памяти, но вместе с тем его нельзя повторить. Мне действительно очень жаль, что твои родители умерли.
– Все нормально, – ответил он, сжимая ее руку. – Прошло много лет. Все нормально.
– И ты вырос здесь? – спросила Ниланджана, стараясь говорить бодрее.
– Вроде того. Я вырос в соседнем городке под названием Пустынные Скалы, но теперь я считаю своим домом Найт-Вэйл. А ты?
– Я не считаю дом каким-то местом. Это скорее ритуал. Работа, которую я выполняю каждый день, то, что я люблю есть, и места, где я люблю есть. Что-то в этом роде. И здесь этот ритуал существует, так что это, наверное, дом, но…
– Да. Иногда дом, в котором ты живешь, всего лишь место, и неважно, как долго ты там живешь.
– Верно, – согласилась Ниланджана, немного удивленная тем, что никто в баре до сих пор не крикнул ей «Чужачка!». – У меня такое чувство, что Индиана гораздо больше мой дом, чем Найт-Вэйл, даже после прожитых здесь нескольких лет.
– Вот ваши коктейли, – произнес бармен, зависая над ними и пристально прислушиваясь к их разговору. Бармены умеют слушать, в чем отчасти и состоит достоинство баров, а еще потому, что правительство начало платить им за доклады обо всех услышанных ими частных беседах.
Дэррилу подали «Манхэттен» с кубиком льда, на котором был выгравирован номер его социальной страховки. Мохито у Ниланджаны получился менее эффектным, хотя ей показалось интересной находкой то, что бармен насыпал на стойку рядом с ними немного мульчи.
– Интересно, – заметила она.
– Какие… потрясающие ароматы, – произнес Дэррил.
– Это оттого, что я добавил капельку очистителя на эфирном масле сосны, – объяснил бармен. – Позовите меня, если вам что-то еще понадобится. – Он проскользнул в подсобку, чтобы передать по радио все услышанное своим правительственным кураторам.
– Привкус немного сладковатый и чуть-чуть фруктовый, верно? – спросила Ниланджана, как только бармен ушел.
– Точно. Что-то вроде фруктового, – согласился Дэррил. Они снова отхлебнули по глоточку своих неудачных напитков и отставили их в сторону.
– Вот почему я спорил насчет времени, когда ты зашла в магазин пару лет назад, – начал он. – Я просто думаю, что если время – странная вещь, то смерть моих родителей не есть что-то необратимое. Ничто не является необратимым. Мы можем вернуться назад куда угодно. И дело не в этом. Время движется, хотим мы этого или нет.
– Это я понимаю, но странности времени не означают, что все возможно. Возможна просто большая часть.
– Типа коктейлей получше?
Ниланджана рассмеялась.
– Еще раз спасибо, что показал мне церковь. Это оказалось гораздо приятнее, чем я думала. Ты хороший экскурсовод.
– Ладно, брось, просто приятно, когда кто-то проявляет интерес, понимаешь? Большинство людей ведут себя так, словно у нас какая-то болезнь, которую они могут подцепить. Или как будто мы собираемся держать тебя на мушке, заставляя наизусть декламировать наши священные тексты. А мы это проделываем только раз в год, в День ружья, вот так вот.
– Я не понимаю религию, если честно.
– Говоришь ты вроде честно.
– Я имею в виду свою жизнь. Для меня религия не имеет смысла, но когда я смотрю на тебя, когда ты о ней говоришь… Ты так увлекаешься, и становится понятно, почему ты веришь, даже если я сама не верю.
Дэррил нахмурился. Он слишком погрузился в церковную тему.
– Тебе вовсе не надо вступать в ряды последователей, Ниланджана. Я не пытаюсь тебя убедить, чтобы ты…
– Извини. Тут я перебрала. Я просто хочу сказать, что мне нравится твой позитивный настрой. И сам ты мне нравишься. Вот сейчас ты кажешься очень привлекательным, когда говоришь и улыбаешься. Вот что я хочу сказать.
– Ой… я… спасибо… – смутился Дэррил. Потом его осенило, как нужно ответить: – Ты тоже привлекательная.
В его устах это прозвучало как неумелая лесть, однако Ниланджана начала понимать, что он искренен даже тогда, когда по его словам этого не скажешь. Она улыбнулась – не его комплименту, а его внезапной растерянности. Она их словно уравняла.
– Послушай, – произнесла она и достала ПИН-пад. Это был смелый ход и очень сексуальный жест.
– Ух ты, – выдохнул он. – Э-э, ладно, хорошо. – Он достал из сумки пачку бланков. – Не хочу, чтобы ты думала, будто я на что-то рассчитывал, но решил принести на всякий случай.
Секс в Найт-Вэйле, как и все остальное в этом городе, строго регламентирован. Однако это не означает, что людям нельзя получать от него удовольствие. Есть что-то необычайно волнующее и чувственное в процессе заполнения бумаг в трех экземплярах, приложении медицинского эпикриза и вводе индивидуального секс-ПИН-кода для подтверждения личных данных и интереса к предстоящему занятию.
Им понадобилось некоторое время, чтобы завершить оформление всех документов, и разговаривать им особо не пришлось, поскольку требовалось продираться через иногда запутанные и частенько противоречивые вопросы в бланках. Когда они закончили, а бармен, по совместительству подрабатывавший нотариусом, скрепил бумаги печатями, они улучили минутку и посмотрели друг на друга.
– Ну, вот, – произнес он.
– Извини, это не слишком быстро? Я не знаю, как это соотносится с твоей верой.
– Нет, все нормально. Для некоторых людей поклонение Улыбающемуся Богу состоит лишь в некоей воображаемой чистоте, но для меня оно совсем не в этом. Ну так что?
– Пойдем к врачу и сдадим анализ крови? Давай уже покончим с формальностями.
Пару часов спустя, получив все необходимые результаты, они приехали в квартиру Ниланджаны. Она не прибиралась в ней, прежде чем пойти на свидание, чтобы не приглашать его к себе, когда ей по-настоящему этого захочется. План не удался, и теперь она лишь с виноватым видом распихивала по углам грязное белье и научные заметки. Будучи человеком аккуратным, она сердилась на себя за оставленный беспорядок. А он видел у нее в квартире лишь ее.
