– Да, – ответила Ниланджана. Лично она этого не делала, однако, разумеется, вся погода и все землетрясения контролируются НАСА, так что она говорила от коллективного «я» всех ученых.
– Ах вот как, – протянула пастор. – В таком случае, если вы попытаетесь нам помешать, мы вас полностью уничтожим. Мы уничтожим вас так тщательно, что исчезнут даже следы прожитой вами доселе жизни. Ваши друзья не вспомнят вас, даже когда вдохнут микроскопические пылинки, некогда бывшие вашим телом. – Она улыбнулась. – Я все-таки надеюсь, что у вас выдастся благодатный день. Да пребудет с вами Улыбающийся Бог! Пока он очень скоро и в самом деле не прибудет к вам.
– И, Дэррил, – произнесла она, поворачиваясь к нему, – мы хотим тебя поблагодарить.
– Хотим? – переспросил Гордон. Затем, окончательно обретя уверенность, воскликнул: – Хотим! Спасибо, Дэррил.
– Мы хотим поблагодарить тебя за раскрытие заговора против нашей церкви и за то, что ты привел к нам мисс Сикдар. Как приятно, что мы все с вами прояснили, мисс Сикдар. Без Дэррила нам бы это не удалось.
– А что именно он сделал? – спросила Ниланджана, глядя прямо на Дэррила.
– То, что был должен, – ответил Гордон. – Он славный парень.
– Ниланджана, послушай, – начал Дэррил. – Ты меня знаешь. Все, что я тебе говорил, – правда. Я не думал, что так получится.
Но знает ли она его? Конечно нет. Она знала то, что он показывал миру. Она знала, какие у него руки, как пахнет пот у него на шее. Но это не значило, что она его знает.
Кто-то снова положил ей руку на плечо. Усатый охранник. Ниланджана вскрикнула.
– Не переживайте, – сказала пастор. – Мы не причиним вам зла. За нас это сделает Улыбающийся Бог. Но теперь вам пора идти.
– Ниланджана, прошу тебя, поверь мне! – воскликнул Дэррил, но пастор резким жестом осадила его, и он, похоже, не смог ей воспротивиться.
Ниланджану силком подняли со стула и грубо вытолкали за дверь, потом в коридор, потом снова за дверь. Она чувствовала изменение мощности кондиционера, когда двигалась из глубины здания к окну вестибюля, потом последняя дверь – и ее опалило жаром раскаленного дня.
– Приятно провести день, – сказал охранник.
– Где Дэррил? – Если он ее не предавал, то ему могла грозить опасность. Кто знает, что они с ним сделают? Если же он ее предал, ей самой хотелось подвергнуть его опасности.
Охранник проделал странные движения с зубами, изобразив ребячью ужасающую улыбку.
– Он там, где ему должно быть. С теми, кто его любит. Вам пора идти.
Ниланджана повернулась, начав долгий путь к своей квартире. Ей уже хотелось пить, и она знала, что жажда будет усиливаться с каждой минутой, проведенной под палящим зноем.
– Мы еще увидимся, – произнес охранник.
Она тоже его увидит. Следующие несколько минут каждый раз, закрывая глаза, она видела неясные очертания его зубов под густыми, неухоженными усами, отражавшиеся на внутренней стороне ее век.
А в церкви, в одном из небольших классов, Мартин Маккафри пришел на заседание педагогического совета летнего лагеря. Участники живо обсуждали темы лагеря на следующий год (фаворитами были «Эта бренная земля», «Загробная жизнь жука» и «Котильон многоножки»). Мартин вместе с остальными съел куриный салат и написал план мероприятий, включавший набор волонтеров. Потом он отправился домой, разогрел вчерашний суп и посмотрел телевизионные новости. Ему не нравилось смотреть новости, он просто не знал, как выключить телевизор или переключить его на другую программу.
Мартин по-прежнему видел вытянутые темные фигуры по углам дома и за окнами. Они прятались за шапками теленовостей. Когда он разогревал суп, он увидел в окошке микроволновки отражение одной из них с вытянутой длинной тонкой рукой. Всякий раз при этом он вскрикивал и хватался за грудь. И всякий раз через мгновение забывал, что видел их.
Мартин ощущал сильный стресс, не понимая почему. Он пытался успокоиться, вернувшись к своему давнишнему увлечению рисунком и живописью, но фигуры постоянно появлялись в его работах. Рисунки вызывали у него беспокойство. Он их выбрасывал, испытывая отвращение к своим усилиям.
Однажды, через три года после того, как он ел куриный салат и планировал работу летнего лагеря, и через полтора года после того, как ушел из церкви, потому что она так и не помогла ему справиться с его проблемой, Мартин случайно оставил один из рисунков на столе вместо того, чтобы его выбросить. Увидев его несколько дней спустя, он нашел его менее тревожащим, возможно, даже интересным с эстетической точки зрения. Он повесил его на стену и стал рисовать еще. Рисунки начали ему нравиться, и вскоре стены его жилища украсились пейзажами и натюрмортами из чаш с фруктами, все с длинными, человекоподобными тенями на заднем плане. Но прежнего стресса он больше не ощущал. В реальной жизни он больше не видел прятавшиеся фигуры, и поскольку даже не помнил, видел ли их вообще, то не осознал произошедшие перемены. Он лишь заметил прилив энергии и радости от жизни. Он отнес эти перемены на счет физических упражнений и книг об обретении уверенности в себе, которые он читал, но их эффект оказался второстепенным. Он редко выходил из дома. В узких коридорах, увешанных жуткими рисунками, Мартин чувствовал себя счастливым, как никогда.
Глава 25
Карлос знал бы, что делать. И ему также пришлось бы признать, что внедрение в церковь стало верным шагом, каким бы ненаучным он ни был. Он отправился на повторное открытие пиццерии «Большой Рико», и Ниланджана вышла из квартиры, чтобы там с ним встретиться. Она сменила пропотевшую одежду на чистую, села в машину и включила кондиционер на полную мощность. Пытаясь выбросить из головы настойчивые мысли о том, что Дэррил ее предал, Ниланджана включила радио.
Городское радио являлось важной частью жизни Найт-Вэйла. Сесил Палмер, его постоянный ведущий и, конечно же, симпатичный муж Карлоса, служил своего рода рупором городского сообщества. Он информировал жителей, а также выражал их страхи, печали и радости, так что все могли ими поделиться. Когда Ниланджана включила радио, он как раз читал сводку новостей («Городской совет объявил о планах расширения спортивного центра, включающего секретный аварийный бункер, запасной и еще более секретный бункер, две вертолетные площадки и детскую игровую комнату. Дети не допускаются в игровую комнату, чтобы исключить блокировку путей эвакуации к бункерам или вертолетным площадкам».) вместе с ситуацией на дорогах, представлявшей собой серию сонетов о носороге, которому нравились воздушные змеи. Когда она подъезжала к торговому центру, Сесил перешел к погоде. Прогноз погоды был песней Стерджила Симпсона «Черепахи с неба», представлявшей собой ремейк канадского государственного гимна. Прогнозы погоды на радио никогда подробно не информировали о погоде, однако они суперподробно информировали о жизни.
Ниланджана вышла под редко случавшийся дневной дождь, не фигурировавший в прогнозе погоды на радио, и зашагала к огромной яме, на месте которой когда-то стояла пиццерия «Большой Рико». Оставшиеся в живых работники стояли вдоль краев ямы, трудясь под озабоченным и зорким взглядом Арни Голдблюма. Арни из сил выбивался, пытаясь сохранить наследие брата. Кроме того, люди продолжали думать, что это идеальное время, чтобы подловить почтальона, и ему раз за разом приходилось объяснять, что сегодня почты при нем нет.
