– Ты привезла картофелины?! – крикнула Ниланджана Луизе.
– Нет, – ответила Луиза. В руках у нее были картофелины. – Ну, да. Если уж он приволок свой агрегат. Я просто пытаюсь помочь.
Ниланджана решила, что лучше использовать время на разговоры с кем-нибудь еще.
– Для ритуала все готово? – спросила она.
– По-моему, да, – ответил Дэррил. – Никто из нас не знает, что мы должны делать, так что возможны небольшие отклонения. – Он огляделся. – А Карлос точно не приедет? Я тут подумал, что блестящему ученому захотелось бы увидеть нашу глубоко научную церемонию призвания божества. – У него за спиной Стефани налила в поддон горячее молоко, а затем разбросала в нем зубы.
– Шучу. – Он широко улыбнулся, взял Ниланджану за руку и, повернув, прижал ее к себе.
– Смешно, – ответила Ниланджана. Было не смешно, а здорово, но в тот момент это было одно и то же. Она не поцеловала его, лишь вдохнула его запах. В окружавшем их хаосе его запах напомнил ей о времени, проведенном в ее постели, а потому дало ощущение безопасности в принадлежавшем лично ей фрагменте расползавшейся по всему миру тьмы. Она выскользнула из его объятий.
– Хорошо, – сказала она. – Поддон с горячим молоком и зубами готов, тогда давайте начнем ритуал.
– Сначала, – произнесла Стефани, – надеваем вот это. – Она раздала всем лисьи маски, отличавшиеся в высшей степени реалистично проработанными деталями. С некоторых из них даже капала жидкость.
– Лисица олицетворяет многое для наших единоверцев. Ее символика неоднозначна и часто спорна.
– Она олицетворяет общность, – заявил Дэррил.
– По-моему, она олицетворяет наши взаимоотношения с миром природы, – возразила Джамиля.
– Лично я думаю, – сказала Стефани, – что наш пророк-основатель Кевин просто любил лис.
Марк понюхал маску и сморщился.
– Из чего они сделаны? – спросила Ниланджана.
– О, их гуманно и с соблюдением этических норм выделывают, выскабливая лисью голову, пока не останется только шкура. Для животного это безболезненно, поскольку его сначала убивают, дабы в дальнейшем оно не испытывало никакой боли и страданий.
Стефани натянула на лицо лисью маску. Крохотная мордочка, растянутая до размера человеческой головы, выглядела гротескно.
– И мы все должны их надеть? – спросила Луиза.
– Только если хотите, чтобы Призыв удался и чтобы все мы не потеряли тут время даром, – ответила Джамиля, с трудом натягивая маску.
Ниланджана надела на голову маску, чувствуя, как липкая поверхность потихоньку обтягивает ее лицо. Сначала она задержала дыхание, но в конце концов ей пришлось вдохнуть запах, внезапно оказавшийся свежим. Положительным моментом было то, что через крохотные отверстия для глаз было трудно разглядеть невероятно искаженные лисьи морды на лицах остальных.
– А теперь, – проговорила Стефани, – мы очень аккуратно перемещаем поддон с молоком вот на этот алтарь. Пожалуйста, осторожнее. Спасибо. Его нельзя проливать. А теперь все начинают качаться.
– Качаться? – переспросила Ниланджана.
– От этого молитвы делаются более искренними, – пояснил Дэррил. – Смотри, вот как-то так. – Он легонько качнулся туда-сюда, и Ниланджана повторила его движения.
Эти перемещения земной оси и неба туда-сюда, туда-сюда и в самом деле прибавляли искренности всему происходящему. Словно должно было произойти нечто важное, даже если она скептически к нему относилась. Марк все еще пытался натянуть маску.
Стефани достала из сумки огромную квадратную желтую шляпу.
– Я выкрала ее из кабинета пастора Мунн, – объяснила она. – Обратно выскользнула через окно. Я даже не знаю, нужна ли она, но мне кажется, нам надо использовать все, что попалось под руку.
Она надела шляпу, взяла в руки книгу и начала читать. Не читать – скорее бормотать. Она бормотала себе под нос, а остальные раскачивались. Над молоком на солнце поднимался пар. Так продолжалось некоторое время. Ниланджана почувствовала усталость, ей сделалось жарко. И тут Стефани крикнула:
– А теперь прыгаем!
– Что? – удивился Марк, сумевший наполовину натянуть маску.
– Все прыгаем вверх и вниз, – ответила она. – Быстро, ритуал почти окончен.
Все принялись прыгать, потея под масками, пока оставшаяся в них жидкость и их собственный пот не перемешались на их лицах.
– Теперь улыбаемся! – велела Стефани.
Ниланджана улыбнулась, или, скорее, скорчила гримасу, когда слизь из маски просочилась ей в рот и обожгла язык.
– Больше зубок! Шире улыбки! Радостнее!
Ниланджана попыталась ощутить радость, но никто не учил ее, как этого добиться.
– Растяни губы. Выстави зубы, – объяснила Джамиля.
Ниланджана посмотрела на прыгавшего рядом с ней Дэррила. По крайней мере, они делают эту глупость вместе. Радостнее ей от этого не стало, но она хотя бы не чувствовала себя жалкой.
– Ладно, хватит, – объявила Стефани. – Все. Вроде бы все.
Задыхаясь от напряжения, они остановились и стали ждать, что произойдет. Но ничего не последовало – лишь ветер крутил песчаные спирали, жужжали в небе вертолеты да вдалеке стоял человек в потертом парикмахерском фартуке, подстригавший ножницами кактус. Ничто не изменилось с тех пор, как они приехали.
– Не понимаю, – проговорил Дэррил. – Должно же было получиться.
Стефани полистала «Книгу поглощения». Покачала головой.
– Похоже, мы все делали правильно. Может, еще немного подождать?
Они подождали еще в лисьих масках, которые тяжелели и впивались в кожу. Луиза перебрасывала в руках картофелину и что-то мурлыкала себе под нос. Марк, как обычно, возился со своим агрегатом.
Ниланджана бросила взгляд на поддон с теплым молоком и зубами. О, нет, подумала она. Потому что чувствовала, что он начинает ее доставать. Зубы рассыпались так, что случайно оказались на одной стороне поддона. Это необязательно что-то значило, хотя и могло что-то означать. Все может что-то значить для кого-то. Но это было как-то неправильно. Не так, как надо. Ей очень хотелось переместить зубы к другому краю поддона, однако Стефани утверждала, что главный атрибут ритуала очень могуществен и опасен.
Может, ей немножко наклонить поддон? Просто переместить зубы на другую сторону. Тогда все станет выглядеть ровнее. Помочь не поможет, но смотреться станет опрятнее.
Нет, этого делать нельзя. Вручную перемещать зубы – это неправильно. Она вздохнула. Зубы останутся лежать неровно, а она научится с этим смиряться, так же, как научилась смиряться со всем, с чем сталкивалась в жизни.
Ниланджана качнула поддон. Молоко стекло на одну сторону, но зубы прилипли к днищу и не двигались. Она чуть-чуть потрясла поддон.
