Но многоножка остановилась и снова подняла голову. С ее морды, словно крошки, сыпались грязь и осколки проложенных под землей труб. Она покрутила головой, и ее длинные усики закачались из стороны в сторону. Потом она изменила направление и с всепоглощающей и бесстрастной жадностью нырнула в яму. Когда она упала, ее пасть открылась и погрузилась в море из червяков. Несколько долгих секунд вслед за головой втягивалось туловище, нога за ногой, пока последняя конечность не исчезла в яме. Она свернулась там, все глубже и глубже зарываясь в червях, пока не врезалась в бетонную стену одного из бункеров мирового правительства, разбросанных повсюду под Найт-Вэйлом, и больше уже не могла никуда двинуться.
– И что теперь? – спросила Стефани, когда они высыпали из фургона. Луиза с готовностью подняла вверх картофелину, но Ниланджана покачала головой, и Луиза снова принялась смотреть на нее с выражением глубокого разочарования.
Дэррил устал быть человеком, у которого нет ответов. У него появился ответ.
– Нам нужно захлопнуть ловушку, – сказал он. – Накрыть яму.
– Это я придумала, – выступила вперед Джамиля.
– Нам нужно что-то потяжелее, чем то, что способна просверлить твоя дрель. Не знаю, – добавил он, поникнув. – Ниланджана, как нам захлопнуть ловушку?
– Я тоже не знаю, – ответила она. И тут все поверили, что и вправду обречены. Если уж Ниланджана не знала, то и никто не знал, тогда и знать было нечего. Через несколько мгновений многоножка закончит пировать и вылезет из ямы.
По крайней мере, я с ней, подумал он.
По крайней мере, я с ним, подумала она.
По крайней мере, мы вместе, думали они, обнимая друг друга.
– Вот видите, я же говорил, что парень из церкви не такой уж плохой, – раздался голос откуда-то с высоты. Они бросились врассыпную и посмотрели вверх. Там висел целый флот из черных вертолетов во главе со знакомым Ниланджане вертолетом.
– Привет! – отозвалась она, махая рукой. – Вы были правы.
– Знаю, что был прав, – ответил мегафон. – Мне не надо говорить, когда я прав, я сам это знаю. А мой бывший бойфренд сказал, что у меня нет «эмоционального разума». Гм-м. Как бы то ни было, Отойдите в сторону, граждане.
Между вертолетами был натянут плотный черный брезент, увешанный по краям грузилами.
– МЫ НЕЙТРАЛИЗУЕМ ЭТУ УГРОЗУ БЕЗОПАСНОСТИ.
Брезент с шумом накрыл яму и скрыл под собой копошившуюся в ней черную массу. Многоножка задергалась под брезентом, но из-за неуклюжей позы и лежавшего внизу бетона, похоже, уже не могла выбраться наверх.
– О, Боже, по-моему, мы захлопнули ловушку, – произнес Дэррил. – Ниланджана, у нас получилось! – Он на секунду подхватил ее и закружил, и в любом другом случае он бы сразу же смутился, но сейчас это было простым выражением их взаимной радости.
– Да, конечно, – отозвался вертолет. – У «нас» получилось. У всех нас, а не только у вертолетов, следящих за вашей безопасностью.
– Да нам тут вовек не разгрести, – сердито пробурчал один из работников «Большого Рико».
Вскоре вокруг ямы столпился весь город. Впереди стоял шериф Сэм, в знак победы потрясая над головой сомкнутыми руками.
– У нас получилось, – провозгласил он. – Это еще одна убедительная победа Тайной полиции.
– Гм-м, – отозвался вертолет. – Пошли, ребята. – И они улетели, вернувшись к привычному патрулированию в небе.
– Поверить не могу, – говорил Дэррил. – Улыбающийся Бог реален, и мы его поймали.
– Насчет Бога не знаю, – отвечала Ниланджана. – Но мы поймали самого большого жука, какого я только видела.
Примчалась Памела Уинчелл и заговорила в микрофон и портативный усилитель:
– Это чудовище нужно будет убить. Ради безопасности нашего города. А также из мести. По большей части из мести. И ради безопасности.
– Нет! – хором выкрикнули Дэррил и Ниланджана.
– Оно священно, – возразил он.
– Мы не можем убивать нечто столь интересное с научной точки зрения, – возразила она. Когда опасность наконец миновала, она увидела огромное поле для научной деятельности.
– Мы должны убить его, – произнес еще один голос. По парковке от лаборатории шел Карлос. Лицо у него было суровое и решительное.
– Но как же все, о чем вы говорили? О науке и о том, что мы не должны убивать то, чего мы боимся? – удивилась Ниланджана.
Карлос покачал головой.
– Ради блага наших семей и нашего города чудовище должно умереть. – Он встретился с ней взглядом, и она заметила, насколько глубоко он потрясен. – Оно едва не погубило Дженис, – прошептал он.
Он достал с заднего сиденья своей машины большую канистру, толкнул край брезента, так что тот упал в яму, образовав дыру, и начал лить в яму бензин. Гигантское чудовище билось о брезент, пока его обтекала жидкость. Затем Карлос вытащил пиропатрон, зажег его и швырнул в яму.
Улыбающийся Бог кричал, умирая. Никто не думал, что многоножки могут кричать, но она кричала. Кричала очень долго.
Глава 35
Ниланджана лечила головную боль пол-литровой кружкой кофе. Накануне она праздновала допоздна. Одна или две кружки пива, взятые, чтобы чокнуться и улыбнуться, перешли в три или четыре, после которых она начала смеяться и пришла в восторг, после чего перетекли в пять или шесть – она уже не помнила.
Но она все же помнила, что они убили гигантскую многоножку. Они убили религиозный символ. Но прежде этот символ съел лидеров радостных последователей. Она не говорила с Карлосом о возможных последствиях убийства редкого подземного существа. Она не говорила с Дэррилом о смерти его бога и пастора. Она думала о Карлосе, которому доверяла больше всех, и о том, что она ощутит, если он умрет или, хуже того, окажется столь же опасным для Найт-Вэйла, как пастор. Прошлым вечером все были сначала слишком взвинчены, а потом – слишком вымотаны, чтобы говорить. Они просто пили и улыбались, пока не начинали клевать носами. Дэррил остался у нее, они занимались любовью и уснули, прижавшись друг к другу, обнаженные, причудливо переплетясь телами – им было необходимо как можно больше телесного контакта.
Он еще спал, когда она встала. Ей хотелось снова вернуться к работе, отчасти оттого, что она любила работать, отчасти оттого, что она уже не могла заснуть, а по большей части потому, что ей пока не хотелось говорить о глубокой духовной связи с Дэррилом. Ниланджана знала, что, как только в их головах уляжется то, что они сделали вчера – до тостов, веселья, поцелуев и объятий, – ему придется разбираться со множеством вопросов. И ей тоже.
Потом. Они смогут потом прояснить все эти вопросы.
Каковы бы ни были последствия, положительной стороной всего стало то, что Карлос мог свободно и беспрепятственно продолжать свои эксперименты. Больше не будет ни грохота, ни ям. Они оказались результатом действий не Городского совета, а церкви и чудовища. Город лишь изводил и преследовал их, что было обычным для правительственных структур Найт-Вэйла, особенно по отношению к такой бунтарской группе людей, как ученые. К тому же они работали вместе, чтобы защитить Найт-Вэйл от Улыбающегося Бога, который больше никому не угрожает. Памела зачастит к Карлосу, выкрикивая в усилитель свои странные афоризмы, однако она не сделается реальной проблемой, ограничившись лишь гримасами, упертыми в бока руками и фургонами наблюдения.
