– Урок первый, – пробурчал Кузьмич. – Шарики не надувать!
И все с ним согласились.
До обеда мы обшарили пару кварталов, вдосталь набегавшись по этажам, а нашли такой же зеленый стакан, как у меня, только целый. И все на этом.
Эдик приуныл. Наверное, он ожидал увидеть груды инопланетных сокровищ, но сколько ни скреби по здешним сусекам, ничего, кроме пыли, не выскребешь.
Так прошла неделя. Мы обустроились основательно: натащили инопланетных столиков – низеньких, отлитых из того же материала, что и мой стакан. Кстати, к вечеру второго дня на моей «битой посуде» ни одного стыка не осталось, ни единой щелочки – все срослось.
А мебель мы обнаружили в длинном приземистом здании, которое так и тянуло назвать трапезной. Широкий проход в эту самую трапезную был замурован, заделан, но от времени глыбы расшатались, а раствор осыпался.
Вздрагивая от возбуждения, мы разобрали кладку – и дружно сплюнули. Ну хоть столы пригодились. А на десятый день нам повезло.
Мы тогда не стали возвращаться на «базу», а с утра прихватили с собой спальники. Так и устроились лагерем в одном из сооружений странной для мангиан формы – квадратной в плане. С виду наше убежище напоминало большую трансформаторную будку – таких строений из силикатного кирпича, плоскокрыших и убогих, полно по всей России.
Улочки между кубическими домишками были очень узкие – мотоцикл проедет, если без коляски – и по колено занесены пылью. Тука, правда, сказал, что это наносы – мутьевые потоки случались в старину, говорит. Ну, ему лучше знать.
Главное, что на этих наносах произрастали деревца-плетуны. Толщиной в руку, они заплетали и дома-кубы, и проходы между ними. Больше всего эти плетуны напоминали корни, да и какая листва в подземелье? Зато целые вороха тоненьких волосков свисали с гибкого стволика. Хемосинтез!
Многие деревца засохли, и мы их пустили в расход для костра, а самыми толстыми стволами забаррикадировали вход на ночь.
Было тихо, только какие-то слабо светившиеся «призраки» крутились вокруг, мешая спать. Ну, не выли, и ладно.
А утром, сразу после завтрака, состоявшего из остатков ужина, мы вышли на поиски. И буквально сразу наткнулись на очень интересный артефакт.
Он валялся прямо на полу в соседнем домике – увесистый агрегат, на который взглянешь, и сразу понимаешь – это оружие.
Удобная рукоятка, толстый ребристый ствол, что-то вроде большого объемистого магазина, всякие глазки, кнопочки, пипочки…
– Да-а… – выдохнул Бунша.
– Вещь! – определил Полторашка.
Я осторожно взял в руки тяжелый чего-то-там-мет, покачал его, и сказал:
– А ведь эту вещь не мангиане делали.
– Думаешь? – прищурился Кузьмич.
– Сам посмотри – рукоятка больно широка, такая только для Коротышки подойдет. Или для существа, которое росло в мире с двойной тяжестью – там поневоле качком станешь.
– Знаешь… Да, – подумав, согласился Бунша. – Так, давайте обыщем все кругом!
Но обыск ничего не дал, вокруг было пусто. Тем не менее, на базу мы возвращались в приподнятом настроении – наша находка вполне тянула на «пропуск» отсюда туда – на солнце, на свежий воздух.
Вернулись мы раньше обычного, но команда Коротышки уже была на месте. Судя по таинственным переглядываниям, соседи тоже что-то сыскали. Мы сделали вид, что ничего не заметили, а наш артефакт запрятали подальше и так, чтобы его постоянно кто-то из наших сторожил.
Как говорила незабвенная мадам Плющ из «Бриллиантовой руки», людям надо доверять только в крайнем случае.
Обговорив между собой, мы решили дожидаться очередной машины из комендатуры, подбрасывавшей нам припасы каждый пятый день. Шла пятница, и машину надо было ждать в понедельник, но наши не унывали – в кои веки выходные выпали!
Мы, наконец-то, выспались, а на обед Тука с Катоо сварганили замечательное жаркое – я принципиально не стал интересоваться, какая именно тварь попала под удар их стрелок. Зачем себе аппетит портить?
После еды я размяк и решился задать вопрос, который давно уж вертелся у меня на языке.
– Тука, – осторожно спросил я, – а почему ты с нами?
Цверг понял меня, но нисколько не оскорбился, кивнул только – это гуманоидное движение было свойственно аборигенам Манги, как и пришлым землянам.
– Это хомо считать всех нас… как тэто… расой, – выговорил он. – Однако в разных Великих Проходах жить-быть разные цверги.
С теми, что жить-быть далеко на юге, мы… меняемся вещами.
– Типа, торгуете?
– Торгуете, – согласился Тука. – А с теми, кто жить-быть в Великом Проходе на западе, ссоримся. Бывают стычки. Моя побеждать одного цверга оттуда, где заходит солнце. Наш род сильный, мы дружим с хомо. Другие роды прячутся, но для них хомо тоже не враги. Ведь это хомо две зимы назад истребили гнездовье упырей в Великом Проходе, где святилище.
– Ах, вот даже как… я задумался. – А как же ты сюда угодил?
– Моя был обманутый, – просто сказал цверг. – Сказали – будешь проводник, а сами дали… как тэто… пробойник.
– Перфоратор?
– Так, перфоратор.
– Все с вами ясно…
Тут Катоо насторожился.
– Мас-сына, – сказал он. Шипящие ему не удавались.
– Уже? – удивился я, но звук работающего мотора донесся и до меня. – Странно…
Странным было и то, что приехал не обычный «Урал» с кунгом, а самосвал «МАН», восьмиколесное чудо, явленное «сумрачным немецким гением».
Из кабины выпрыгнул усатый гвардеец, тот самый, что некогда поздравлял меня с почином на поле битвы с упырями. Его звали Федором, а между своими – дядей Федей.
– Дядя Федя? – удивился я.
– Не рад? – усмехнулся гвардеец.
– Чего же? Рад…
– Зови всех, есть новости.
Предчувствуя неприятности, я созвал всех, включая бригаду соседей. Федор молча поздоровался с Кузьмичом и Коротышкой и заговорил – глухо, кривясь:
– В Новом Киеве движуха непонятная, вроде как переворот. Не все до нас доходит, но вроде как заговор случился – четверо «полканов» собрали свои отряды и штурмовали «замок» Грабаря. Координатор дунул на Землю, «папам» жаловаться, а эти здесь все под себя гребут. Не вся гвардия поддалась, многие ушли в лес партизанить. В общем, весело там сейчас. А сегодня и до нас добрались – прилетел единственный наш самолет, доставил какого-то хлыща с новенькими майорскими погонами, хотя неделю назад он еще в младлеях ходил. Цапанулись они с комендантом… Короче, расстреляли Михалыча. Вот.
– Та-ак… – протянул Бунша. – Так, значит… А сюда ты чего?
Федор кивнул.
– Тут не все суки продажные, – проворчал он. – Я понял так, что «полканы» в городе не держатся вместе. Кто-то из них и впрямь хочет Грабаря сменить и сесть на его место, а кто-то просто пользуется мутным временем, чтобы чего-нибудь урвать – и свалить на Землю. Ну, не зря вся эта суета! Наверняка и между «папами» раздрай вышел, переделить чего хотят, иначе тут не сходится! Вот и этот майорчик вовсе не на место комендача метил, он за артефактами явился! Сейф они как раз сейчас вскрывают, уж не знаю, что там у Михалыча заначено, а сегодня или завтра и сюда заявятся. Есть у них наводочка, кто-то из ваших весточку в комендатуру передавал.
