Я глянул в прицел – на завал, под которым мы похоронили «Урал», карабкалось несколько человек. Все они были экипированы в стиле «киборг» и двигались очень расчетливо, точно – угадывались профессионалы.
Если гвардию набирали из сержантов, «ментов» и, редко, офицеров в отставке, то эти, что уже брали на мушку майора с присными, наверняка были спецназовцами.
Когда напавших на нас вывели на площадь, Бунша тоже поднялся над баррикадой.
– Кто это там раскомандовался? – крикнул он.
В ответ мегафон издал короткий смешок.
– Узнаю Кузьмича! Этот даже сатане в аду нахамит!
Бунша очень сильно удивился, растерялся даже.
– Вячеслав Петрович?!
– Я, я! Выходи, поговорить надо.
По завалу спустился мужчина в дорогой куртке из крокодиловой кожи, да и весь его прикид был статусным, брэндовым по высшему классу – обычный работяга на такой года четыре копить будет.
Лицо у обладателя дорогих тряпок от кутюр было волевым и решительным, а профиль так и просился на монету.
– Пошли, – сказал я, вставая на четвереньки, – опять власть меняется!
– Думаешь? – засомневался Лахин.
– Пошли, пошли… Тука!
– Моя идти. Катоо, та куо тэ!
Когда я выбрался на площадь, напротив Вячеслава Петровича находились оба бригадира. Правда, Коротышка стоял чуток в сторонке, изображая стеснение.
Я подошел как раз к нему и шепнул:
– Это один из «пап»?
– Главный из них! – так же шепотом ответил Коротышка. – Респект ему и уважуха – не побоялся сам на Мангу явиться!
«Папа-основатель» обвел глазами подходивших отработчиков и громко сказал:
– Значит, так! Последние известия. Хунтят сопливых мои орлы уже похватали, сейчас разбираемся, кто чью сторону занял, наводим порядок и вразумляем самых упертых. Теперь… Нет, сперва закроем один вопрос. Кузьмич, это правда, что тебя сюда отправили как агента Совета?
Бунша посопел, но сердито ответил:
– Правда! Хрен бы они что доказали, Петрович, если б не одна говорливая сволочь!
Петрович насмешливо фыркнул.
– Скажи спасибо, что не расстреляли, а сослали сюда!
– Премного благодарны, – пробурчал Бунша, отворачиваясь.
– Не сердись, Кузьмич, – сменил тон «папа». – Меня самого эта дурацкая ситуация с «совками» бесит не знаю как! Столько рабсилы на месте, а мы этими дурацкими оргнаборами маемся! Но с этим все, ни один гвардеец больше на Землю ни ногой. Нефиг секретность нарушать! В общем, так. Я тебе обещаю, что с первопоселенцами мы разберемся как следует. Никаких выселений, гонений, погромов и арестов! И никакой партизанщины в ответ! Вас тут уже три поколения колонистов выросло, и надо было быть полными идиотами, чтобы такими кадрами разбрасываться! Разберемся по справедливости, слово даю.
Кузьмич потер ухо.
– Я-то тебе верю, Петрович, – затянул он, – а вот друган твой…
– А пропал Алексаша! – усмехнулся Вячеслав Петрович.
– Как это? – озадачился Бунша.
– Без вести! – хохотнул «папа», но тут же вернул себе серьезное выражение. – Без криминала, Кузьмич. Жив-здоров Алексашка, засунули мы его в надежное место, пусть теперь о душе думает и грехи свои замаливает! Ты только пойми меня правильно, Кузьмич. Я вовсе не обещаю тебе, что завтра все будет хорошо и славно. Чтобы все тутошние дела в норму привести, годы потребуются! Вас тут чуть ли не полста тысяч душ обитало, просто ли всех удоволить сразу? Да и я вовсе не благотворительностью занимаюсь…
– А чем? – прищурился Бунша.
– Бизнесом, – усмехнулся «папа». – Романтикой я уже переболел. Я знаю, что ваш Совет настаивал на передаче портала государству. Но вы поймите: единого государства, как раньше, не существует, а элиты очень уж разные! Лично я – за Путина, за «силовиков». Хоть и сам миллиардером заделался, но либералы мне как кость в горле! Это либералы развалили СССР, а потом разграбили экономику. А что им! «Нефтянку» раздали по блату – и качай «черное золото»! Ты хочешь жить в «единой, великой и неделимой»? Я тоже! Но что будет, если я, условно говоря, передам ключики от Манги Владимиру Владимировичу? Да что угодно будет, вплоть до расправы с ВВП! Портал – это страшенный соблазн! Это триллионы долларов!
Кто тут устоит? Могут и гражданскую войну затеять, а тут и НАТО подключится… Сложно все, очень сложно, тут надо семь миллионов раз отмерить!
– Да понятно… – проворчал Кузьмич и вздохнул. – Спасибо хоть, что обещание дал.
– Дал. А ты знаешь, я своему слову хозяин. Но, повторяю, не жди быстрых перемен! Это и вас касается. Вы сюда за «хабаром» явились?
– За ним.
– Если «хабар» стоящий, вам за него полагается перевод на легкую отработку. Так?
– Так.
– Нашли чего?
Кузьмич обернулся ко мне и сказал:
– Тащи.
Я кивнул и пошагал к дому, краем глаза заметив, что и Коротышка своего послал.
Подхватив «чего-то-там-мет», я выбрался на площадь, приблизился к Вячеславу Петровичу и положил перед ним убойный инопланетный агрегат, чувствуя себя данником князя. Следом явился Коротышка, волоча с собой серебристый скафандр – белый, жесткий, из сегментов и шаров-суставов. Осторожно приподняв лицевой щиток, бригадир показал лицо чужого – плоское, овальное, безносое, с большими круглыми глазами, наполовину прикрытыми веками. Казалось, что они вот-вот дрогнут и поднимутся…
– О боже… – глухо произнес Петрович.
Склонившись над «хабаром», он долго оглаживал керамический ствол и гладкие пластины на необъятной груди пришельца, а потом резко поднялся и скомандовал:
– Поехали! Все!
«Папа-основатель» прибыл на вертолете. Я не сразу рассмотрел винтокрылую машину – дневной свет резал глаза, отвыкшие от яркости. Чувствовалось ошеломление.
Да, мы все ждали перемен, но уж слишком быстро они произошли, слишком круто все поменялось. Что и говорить, денек выдался насыщенный!
Проморгавшись, я разглядел «Ми-17», вяло опустивший лопасти на площадке перед «патрубком». Обе бригады, и Кузьмича, и Коротышки, собрались здесь же, жались друг к другу, моргали, прикрывали глаза ладонями. В общем, выглядели мы откровенно жалко.
– Свобода… – выдавил Эдик.
– Еще нет, – буркнул Кузьмич.
Послышались голоса, и из «патрубка» показалась целая процессия. Петрович шагал впереди, двое громил тащили за ним «хабар», а дальше семенила гвардия, видать, помилованная.
– Надеюсь, свидимся еще, – сказал «папа», пожимая руку Бунше, – и не в такой обстановке! Сейчас подойдут две вахтовки, они вас подбросят до перевала… – Он поглядел на часы, массивный серебряный «Ролекс». – Часа через три туда должен подъехать один фермер, он участвует в программе отработки. Ручин его фамилия. Он вас и заберет. А дальше… А дальше будет видно!
