– Подъезжаем!
Возбужденный голос Лахина разбудил меня. Я потянулся, протер глаза и уставился в окно. Горы приблизились вплотную.
Дорога, как и раньше, была прямой, как натянутая струна, и упиралась в отвесный склон, обрезанный, будто ножом, уходя под полукруглую арку.
Федор сбавил скорость и включил фары. «Урал» въехал в туннель и покатил дальше.
В кунге стало темно, а за окном ничего не мелькало, сплошная стена, вогнутая и облицованная серым.
Туннель пронизывал всю гору Вот стало светлеть понемногу, Федя газанул – и грузовик выехал по ту сторону хребта.
– Вот она! – благоговейно сказал Эдик, приникая к окну.
– Цитадель! – выдохнул Бунша.
А Саул ничего не сказал, только растянул губы в беззубой улыбке.
Глава 14
Вспомнить все
Когда я вышел из машины, то сразу понял, почему это «циклопическое сооружение» назвали Цитаделью, – от него веяло мощью, подавляя и угнетая сознание.
Его и взглядом-то не сразу охватишь! Цитадель поднималась по склону горы, занимая три уступа подряд. Ее слегка наклонные стены, сложенные из громадных серых блоков, задирались на высоту этажей двадцати, а то и больше. Могучие квадратные башни вырастали из стен еще выше.
Но потрясали не одни лишь исполинские размеры, но и древность – башни и стены Цитадели хранили на себе ясные следы выветривания, а ведь сложены они были явно не из хрупкого камня. Тут в ходу был какой-нибудь… этот… керамлит. Или литопласт. И, тем не менее, дожди и ветер хорошенечко обтесали постройку. Это сколько же ей веков, тысяч или миллионов лет?
Никаких зубцов, привычных для земных крепостей, тут не было и в помине, да и в какое сравнение могли идти ничтожные замки в какой-нибудь Шотландии вот с этим инопланетным чудом? Тут уж скорее на память приходили египетские пирамиды или что-нибудь подобное, не менее титаническое.
С другой стороны, не создавалось впечатления чужеродности, наоборот – Цитадель была узнаваема, ее роднило с Землей что-то общее, так сказать, однокоренное, свойственное всем гуманоидам.
Мы видели крепость и убежище, а желание схорониться от напастей за толстыми стенами – самое человеческое желание.
Перед нижним ярусом Цитадели, который только и давался нашему зрению, расстилался обширнейший плац, на который «Урал» и выехал, а в стене чернел треугольный проем, словно приглашая войти.
– Федя, – сказал я, – подъезжай поближе, а дальше мы Саула понесем.
– Понял, – кивнул гвардеец и полез в кабину.
Я загнал Эдика в кунг, следом залез Бунша, и мы тронулись.
– Может, и не помру… – просипел Саул, пуская слезу из единственного глаза.
– Успеешь еще, – усмехнулся я, – нам торопиться особо некуда.
Посмотрев на Лахина, я фыркнул – с Эдика сейчас хоть статую ваяй. «Интеллигент в экстазе».
Я ему это и сказал. Кузьмич хохотнул, а Лахин нисколько не обиделся – улыбнулся только блаженно и выдохнул:
– Нет слов! Вот просто нет слов!
– Одни слюни остались, – договорил Бунша.
Тут грузовик остановился, и я энергично вскочил с койки.
– Все, на выход!
Отворив задние дверцы, мы сначала сгрузили Терминатора и ручную тележку, в которую я уложил голову робота (она все-таки оторвалась) и мелкие детали, вроде биомеханической пятерни (кадры из фильма так и лезут на память), а потом выдвинули носилки с Саулом.
Я взялся спереди, Федор – сзади, и мы понесли раненого.
– Скоро уже, – бодро пыхтел я. Хотел было добавить что-нибудь вроде «лишь бы все работало», но вовремя прикусил язык.
А в следующую минуту усомнился в своем позитивном прогнозе – скорого исцеления Саула. Нас не хотели пускать.
Откуда ни возьмись, появилось человек десять с ружьями, одетых кто во что горазд, длинноволосых и бородатых. Иные подвязывали свои патлы шнурками, превращая в «хвосты», а остальные так и ходили лохматыми. Совки!
– Стой! – крикнул кто-то из них, вскидывая руку.
Мы остановились, и Федор спросил:
– И че делать?
Я подумал и сказал:
– Опускай!
Мы опустили носилки, а я повернулся к Кузьмичу и решительно сказал:
– Будем считать, что я тебя вычислил, суперагент, и ты спалился. Давай, прочисти этим мозги!
Бунша внимательно посмотрел на меня и фыркнул насмешливо. Забросив винтовку за спину, он пошагал к встречающим. Не дойдя метров трех до «совков», он остановился и зачем-то снял сапог.
– Я спецуполномоченный Совета, – проговорил он раздельно, – вот мои документы.
С этими словами Кузьмич выдрал стельку и передал совку, чья пышная шевелюра была всклокочена в стиле «Я упал с сеновала».
Совок осторожно принял «документ», осторожно оторвал тряпицу, на которой что-то было написано, и даже стояла печать, вчитался. Кивнул и сказал глухим басом:
– Имеешь право. Эти с тобой?
– Так точно.
– Раненый?
– При смерти.
– Проходите!
Совки разошлись, и я не стал мешкать.
– Поднимаем!
Мы с Федором взяли носилки с Саулом и потащили к Цитадели. Эдик догонял нас, катя тележку с останками Терма.
– Спасибо, Кузьмич… – простонал Репнин, не раскрывая глаз.
– Не за что, – буркнул Бунша. – Что ж мы, не люди, что ли…
Треугольный проем оказался гигантским, хоть пару двухэтажных автобусов загоняй, и выводил в колоссальный зал, прохладный и гулкий.
– Там дальше коридоры… – сказал Саул слабым голосом. – Отсчитай третий слева…
– Где? – пригляделся я. – А-а… Вижу.
После яркого света глаза не сразу привыкли к полумраку, а когда зрение адаптировалось, я сразу различил целый ряд таких треугольных порталов, что и входной, разве что пониже и поуже – на один лондонский «даблдеккер».
Дальше был пандус. Тремя оборотами он поднимался вверх, до входа в небольшой по площади зал, зато с очень высоким потолком. Удивительно, но здесь, в глубине Цитадели, где должен был, по идее, царить полный мрак, было довольно-таки светло. Читать при таком освещении было нельзя, но все вокруг различимо вполне. Хотя никаких лампионов не видно. Вообще ничего не видно – голые стены с нишами, и никакой обстановки.
– Пришли! – выдохнул Саул и заволновался: – Все, все! Спасибо, уходите, оставьте меня одного.
Мы с Федором опустили носилки на пол и покинули помещение. Выйдя в колоссальный «холл», я увидел Лахина и Кузьмича. Бунша строго выговаривал Эдику:
– Куда ты пойдешь, дурья твоя башка? Ты ж здоров, как боров!
