Сам дом был, конечно, запущен – стекла аккуратно вынуты бережливыми соседями, нехитрую мебель они тоже растащили…
Поэтому Кузьмич сразу отпросился «в рейд» – проехаться по брошенным фермам и дачам, подсобрать, что можно.
К вечеру Бунша вернулся, притащив вполне приличный стол и четыре разномастных стула. И наше новоселье плавно перетекло в капремонт…
Глава 17
Пропажа
Признаюсь честно, душа у меня не лежала к фермерству. Да я вообще не хотел вкалывать! Меня со страшной силой тянуло к порталам, и единственным желанием было поскорее дорваться до дальних миров, еще и еще раз пережить тот волнующий момент, когда твоя нога ступает на грунт чужой планеты, и ты выходишь под небо, где светит та самая звездочка, которая с Земли казалась мерцающей точкой.
Так что я работал через силу, засунув свои мальчишеские восторги, куда подальше. Включи мужика и паши!
Успеешь еще побродить по пыльным тропинкам далеких планет – там, на передовой, а самое важное, как утверждал скучный стратег Клаузевиц, – это надежный тыл.
Мы привели в порядок пол и стены, починили крышу, вставили стекла. Если кто и явится и начнет снизу, от прохода, стрелять, то не заденет ни одно окно – дворик перед фасадом был защищен рядом громадных валунов. Мой дом – мой дзот.
Пару раз мы прогулялись в Новый Киев, прикупили домашней утвари, а самой плантацией занимался Терминатор. А что ему!
Бегает, как новенький, энергонакопители будто только с завода, или где они там делались. Раз, два! – готова пара ям. Притащил два саженца – шух! Полил, удобрил и опять копает…
Три дня подряд мы вот так улучшали жилищные условия, и лишь на четвертый день я вспомнил о карточках колониста. Плюнул и поехал в Город, как тут называли Новый Киев – других-то городов нет, Усть-Итиль или Новая Ялта даже до статуса поселка не дотягивают.
Добравшись до директората, я забеспокоился, успел ли – рабочий день кончался – но дверь нужного мне кабинета была открыта.
– Можно? – спросил я, заглядывая внутрь.
И обнаружил молодую женщину или девушку у маленького трюмо. Хозяйка кабинета сильно наклонилась, не сгибая длинных, стройных ног, из-за чего юбка красиво обтянула попу. Девушка что-то искала в ящичке, длинные волосы скрывали ее лицо, зато тонкая блузка почти не прятала грудь.
– Да-да! – ответила девушка, и мои глаза приобрели форму квадратиков.
– Марина?!
Девушка резко выпрямилась, и у меня пропали всякие сомнения – на меня смотрела та самая «бичиха», с которой я познакомился за день до «оргнабора».
Марина застонала и бросилась ко мне, обхватила за шею, прижалась крепко, стала целовать, попадая мне то в нос, то в губы.
– Сашка… Сашка… – бормотала она. – Ты пришел…
Я только гладил девушку по спине, признавая ее выводы правдивыми. Пришел. Хотя не слишком-то и искал, забыв за собственными переживаниями и о Марине, и о Кириллыче.
– Какая ты стала… – проговорил я.
– Какая? – улыбнулась девушка.
– Красивая.
– Ну вот, здрасьте! – притворно огорчилась Марина. – Значит, я была страшненькая?
– Ты была хорошенькой, а сейчас и вовсе расцвела.
Девушка вздохнула и прижалась головой к моей груди. Я заметил, что ее «раныпенная», немного детская стыдливость уступила место уверенности и той женской силе, которая легко берет верх над любым верзилой мужеска рода.
– Ты уже отработал?
– Да, полностью. Пришел вот за карточками – мне сказали, что начальница вот-вот выйдет из отпуска… Это ты и есть?
– Ага! – просто ответила Марина, и я понял, что моя нечаянная подружка нисколько не изменилась.
Быстро нашарив одной рукой нужные карточки, она протянула их мне.
– Это шо, твои друзья?
– Они самые. – Приняв карточки, я поинтересовался:
– А Кириллыч как?
– Пошел в гору! – рассмеялась Марина. – Я устроила его в ИВК, и ему весной старшего научного сотрудника присвоили.
– Взялся за ум!
– Правда, уже месяц не видела Кириллыча. Работа все, работа…
Посмотрев на меня с улыбкой, девушка сказала:
– Пойдем? Пора уже.
– Пойдем.
Мы покинули директорат, и я предложил даме подвезти ее. Дама согласилась. Поселилась Марина в хорошем месте, в квартире на втором этаже небольшого, опрятного дома из бруса, обитого дранкой и оштукатуренного.
Я не напрашивался в гости, и девушка не приглашала меня зайти – она просто взяла меня за руку и повела наверх. Раздеваться мы стали в маленькой, чистенькой прихожей – без той суетливой спешки, которую показывают в кино перед постельной сценой. Мы отбрасывали от себя галантерейные изделия неспешно, зато целовались увлеченно, а потом я подхватил Маринку, голенькую и гладенькую, и потащил в спальню.
Я не заморачивался ревнивыми проблемами насчет того, кто у нее был до меня, а лишь радовался тому, что вчера Кузьмич переложил-таки печку в баньке на ферме, и мы с утра вымылись как следует. Вечером сил не было ни на растопку, ни на банный день.
Маринка всегда была очень чистенькой, и мне было просто страшно представить, что она подумала бы обо мне еще вчера, уловив запах немытого тела.
Я не спешил даже теперь, когда красивая и голая девушка лежала на постели передо мной, раскинув руки, раздвинув ножки, зажмурив глаза и улыбаясь. Я очень давно не был с женщиной, но, наверное, именно поэтому и не торопил события, желая насладиться по максимуму каждым мгновением близости.
Я целовал Маринку, гладил ее, лизал даже, мял и тискал, вызывая то стон, то вскрик, то неразборчивый лепет. Она сама притянула меня к себе, и…
…Я долго просто лежал на смятых простынях. Сначала унимал дыхание, ласково поглаживая прижимавшуюся ко мне девушку, потом обнял ее и смотрел поверх ее головы в окно, где над деревьями сквера выглядывала зубчатая линия Приморских гор.
Мне было хорошо, и я ни о чем не думал. Лениво подобралось однажды воспоминание о Наташе и уползло в сумерки души.
Правда, даже сейчас, когда рядом лежала Марина, закинув мне ногу на живот, я думал о своей бывшей с сожалением. Мне по-прежнему не хватало ее.
Маринка – прелесть, но этого мало. Если мне доведется надолго уйти, я буду скучать по ее ласкам, по той невинной развращенности, с которой она ныла: «Миньку хочу-у… Хочу миньку!» Буду томиться по ее телу, а душа? А душа в те самые минуты будет помалкивать.
Наташа – родной мне человек, и этого не избыть никак. И забыть не получается, да и не хочу я ничего забывать.
Вот в это самое время, когда я, свободный и разведенный, занимаюсь любовью с Мариной, меня немного мучит совесть – я изменяю своей бывшей жене…
