— Поистине Аллах купил у верующих их души и их достояние за то, что им — рай! — напоминал Мухаммед. — Они сражаются на пути Аллаха, убивают и бывают убиты, согласно обещанию от Него, истинному в Торе, Евангелии и Коране… Радуйтесь же своей торговле, которую вы заключили с Ним. Это ведь — великий успех.
Но мусульмане не радовались. Откровение за откровением обрушивал на них пророк, чтобы сломить их упорство. Не о финиках вы должны думать, а о приближении к Аллаху; и каждый шаг ваш в походе, каждое усилие, и потраченное имущество, и пролитая кровь — все это приближение. И повиновение посланнику Аллаха — приближение. Жара? Огонь ада пылает жарче! Сколько раз вы обещали: «Если Аллах дарует нам от своей щедрости, мы будем давать милостыню и будем праведными!» И вот Аллах даровал вам, а вы стали скупиться, и отворачиваться, и уклоняться.
— Упорствующие — лицемеры! — провозгласил Мухаммед. — В сердцах их болезнь; мучительное наказание ждет их в тот день, когда они встретятся с Аллахом. И тем, кто порицает верующих, щедро дающих средства на поход, болезненное наказание! Никогда пророк не будет молиться за тех, кто уклоняется от пути Аллаха, а если и будет молиться — не примет Аллах эти молитвы!
Угрозы и увещевания действовали не на всех. Завет с Аллахом никто не отрицал, обязанность подчиняться пророку не оспаривали, но выступать в поход не хотели. Нескончаемой чередой потянулись мусульмане к Мухаммеду за разрешением остаться. У одного нет средств, другой только что построил дом и не успел его обновить, третий женился — испокон века, бросив молодую жену, воевать не ходили. Некоторые срочно заболели, некоторым не на кого было оставить попечение о семье. Говорят, один из ансаров сослался даже на свою неумеренную страсть к женщинам — в поход ему никак нельзя идти, убеждал он Мухаммеда, если он увидит ромеянок, он тотчас же потеряет над собой всякий контроль; пусть уж пророк позволит ему остаться…
У многих, слишком многих оказались веские причины не идти за пророком.
— Нет тягости ни на слабых, ни на больных, ни на тех, которые не находят, что расходовать, если они искренни пред Аллахом и Его посланником! — говорил Мухаммед.
Все же остальные, уклонявшиеся от похода, впадали в тяжкий грех ослушания.
Не было особого смысла заставлять недовольных. Они будут только сеять сомнение и смуту в наших рядах, объяснял Мухаммед, они побегут в день битвы, для нас же лучше, если они останутся с «сидящими». Многих пророк освободил от участия в походе, но неверия им он не простил.
Даже ансары и мухаджиры колебались, следовать ли им за пророком. Бедуины же оказались, по словам Мухаммеда, хуже мединских «лицемеров», «еще сильнее в неверии и лицемерии и способнее не знать границ того, что низвел Аллах своему посланнику». Некоторые кочевые племена вообще отказались участвовать в походе, другие прислали небольшие отряды.
В начале октября Мухаммед повел мусульман на север. Всего под его знаменами собралось тысяч пятнадцать — мухаджиров и ансаров, курайшитов и кочевников. Намного меньше, чем он рассчитывал.
Многие, слишком многие отправились в поход, лишь страшась гнева Мухаммеда, они продолжали пререкаться с пророком, пророчили поражение при встрече с регулярными войсками Византии.
С дороги началось бегство. Первым, если верить преданиям, повернул обратно престарелый вождь «лицемеров» Абдаллах ибн Убайя — с ближайшего же ночного привала он увел своих сторонников в Медину. Каждое утро Мухаммеду доносили — ушли такие-то и такие-то.
— Тем лучше, — упрямо повторял пророк, но известия о непрекращающемся дезертирстве его не радовали. Особенно больно ему было слышать, что среди беглецов есть и ансары и мухаджиры, на верность которых он надеялся больше всего.
Армия понемногу таяла, в рядах оставшихся не было воодушевления и готовности к самопожертвованию.
Мухаммед дошел до Табука, в трехстах пятидесяти километрах к северу от Медины, и здесь остановился.
Табук и ближайшие его окрестности покорились без боя, и проживавшие на этих землях арабы-христиане обязались платить дань; за это им была гарантирована безопасность от лица Аллаха и его посланника. Покорился и населенный христианами город Айла, расположенный на берегу Аккабского залива.
За Табуком начинались земли Гассанидов, союзников Византии, и Мухаммед собрал военный совет, чтобы решить, двигаться ли дальше.
Самые преданные соратники пророка были настроены мрачно: армия не хотела вторгаться в пределы Византии, если заставить мусульман продолжать поход, добром дело не кончится. У всех на памяти была печальная история с походом в долину Мута, когда погибли Зайд и Джафар. Но соратникам пророка не хотелось и посягать на волю Аллаха.
— Зачем ты нас спрашиваешь? — сказал Омар. — Поступай так, как приказывает Аллах.
Аллах приказал идти походом против Византии, а теперь пророк пытался переложить ответственность на них.
— Если бы я получил откровение, я не спрашивал бы вас, — с упреком ответил Мухаммед. Итак, откровения не было.
— Тогда нужно возвращаться, — сказал Омар, и все его поддержали. За продолжение похода, о котором мечтал Мухаммед, не высказался ни один из его соратников.
Великий поход на север не состоялся. В декабре армия вернулась в Медину. Захваченной добычи едва хватило на то, чтобы покрыть, хоть частично, расходы, понесенные теми, кто последовал за пророком. Но потерь не было, обширные области покорились Мухаммеду, богатство земель Сирии и Палестины воочию убедило мусульман, что путь, указанный Аллахом, — истинный путь. Мухаммед был прав, призывая их к походу на север, но малодушный недостаток веры сорвал его планы — Аллах не руководит народом распутным.
Верные пророку мусульмане совершили утомительный поход, ничем их не обогативший, напротив, они понесли убытки, а «оставшиеся с сидящими», ослушники пророка и маловеры, торжествовали. Но они рано торжествовали — участники похода были раздражены против них, и Мухаммед не собирался их прощать, справедливость требовала примерно наказать дезертиров.
— Отвратитесь же от них, — приказал Мухаммед верующим. — Ведь они мерзость, и убежище их — геенна, в воздаяние за то, что они приобретали!
Так повелевал Аллах.
— Не извиняйтесь! Никогда мы не поверим вам! — велено было Мухаммеду отвечать ослушникам. — Никогда вы не выйдете со мной и никогда больше не будете сражаться со мною против врага!
Все отвернулись от дезертиров, никто с ними не говорил ни слова, им не отвечали даже на приветствия, их не замечали в мечети, а пророк даже не смотрел на них, если они подходили к нему.
Бойкот был дружный, и «земля стеснилась» для противников Мухаммеда. Униженные и напуганные, они взмолились о пощаде, и Аллах, справедливый и милосердный, сжалился наконец — Мухаммед с радостью оповестил верующих, что ему разрешено прощать «оставшихся с сидящими», но только взяв с имущества их милостыню, «которой он очистит и оправдает их». Поодиночке пришлось исключенным из уммы мусульманам испрашивать прощение и платить за него немалую милостыню — иногда до трети своего имущества.
