Мухаммед и его спутники (кроме Майсура караван сопровождало пять — семь погонщиков верблюдов) выступили из Мекки при полном вооружении, с мечами, копьями и луками, — кругом царил мир, у курайшитов со всеми племенами, по территории которых проходил путь в Сирию, существовали договоры о союзе и охране караванов, но полную безопасность это, конечно, не обеспечивало.
До Сирии добрались без всяких приключений. Остановился Мухаммед, как и в прошлый раз, не доходя Дамаска, на самой границе Византии — права торговать беспошлинно по всей империи ромеев у курайшитов не было. Не спеша осмотрелся, у надежных людей разведал про цены в Дамаске, Петре, Пальмире и в Газе, что на берегу Средиземного моря, и в самом Константинополе, богатейшем городе мира, столице. Отблагодарив надежных людей подарками, не торопясь стал торговать. Так пекся о выгоде, как будто свое кровное добро продавал, а не Хадиджи, и за все сумел взять хорошую цену. На вырученные деньги также не спеша и с толком накупил Мухаммед ромейских товаров, которые хорошо идут на мекканских ярмарках: отличного качества ножи и мечи, пестрые красивые ткани, медную посуду, бусы, серьги, кольца, ручные и ножные браслеты — из позолоченной бронзы, из цветного стекла, но сделанные с полным пониманием вкусов арабских женщин; здесь эти безделушки были дешевы, а дома, в оазисах и пустынях, ценились. Теперь — скорее обратно в Мекку, все довезти в сохранности, за все отчитаться.
За месяц, проведенный в Сирии, на многое Мухаммед насмотрелся, немало узнал нового и про страну ромеев, и про ее верования. По-гречески говорить он не умел, на базарах обходился несколькими десятками греческих и сирийских слов, а больше жестами и восклицаниями — для торговых операций этого вполне хватало, но на отвлеченные темы на таком языке не разговоришься. Выручали арабы, жившие здесь испокон веков, язычники и насара, знали они про ромеев все досконально.
Страна ромеев — богатая страна. Уже на юге Сирии кончалась бесконечная пустыня и начинала земля зеленеть лугами и пастбищами, ухоженными полями и прекрасными садами, обильно напоенная влагой, густо заселенная. А дальше к северу вообще никаких пустынь нет, сплошной зеленый ковер, рай для животных и людей, не надо рыть глубоких колодцев, беречь каждую каплю воды — в течение всего года падают с неба дожди, текут непересыхающие реки. И замечательный порядок кругом — из конца в конец страны может идти купец со своими товарами почти безоружный, дороги безопасны, шайки разбойников редкость, а у жителей городов и сел и в мыслях нет промышлять грабежом или убийством, это для них грех, случись такое с кем, его же соседи и родственники побегут доносить на него властям, еще и ловить помогут.
По всей огромной стране, населенной разноязычными народами, один закон, потому что у всех людей — одна вера, близкая ханифам вера в единого Бога, вечного и вездесущего, творца мира и звезд, и солнца, и луны, и человека, Бога-судью, видящего все поступки и помыслы человека, каждый его шаг, этот Бог после смерти человека, в вечной загробной жизни воздаст каждому по заслугам — праведных наградит вечным блаженством в раю, злых и порочных отправит на вечные мучения в ад. И вера эта не просто унаследована от глубокой древности, а поведана людям самим Богом через пророков, чтобы никто не мог усомниться в ее истинности. Слова Бога, его приказы и повеления тщательно собраны и записаны, чтобы ни злой умысел, ни плохая память, ни небрежность не могли исказить их. Не могли-то не могли, а все-таки выходит, что изрядно уже исказили насара, эти люди писания, свою веру. Даже о последнем из пророков, Иисусе, каждый рассказывает по-своему, и при этом все ссылаются на священные книги, друг друга обвиняют в подделках и искажениях.
Все сходились на том, что родила Иисуса непорочная дева Мария по слову Бога. Все соглашались, что Иисус был пророком, но дальше шла путаница. Не могли договориться о том, кто был Иисус — сам Бог, принявший человеческий облик, сын Бога, богочеловек или человеко-бог? Погиб он на кресте или был взят живым на небо? И сколько же богов все-таки признают насара? Начинают свой символ веры словами: «Верую во единого Бога…», а потом тут же оказывается, что веруют и в Бога-отца, и в Бога-сына, и в святого духа, и в деву Марию. Целое семейство богов, оказывается, на небесах. И Бог, всемогущий и милосердный, оставляет своего посланника без всякой помощи, позволяет мучить и истязать его, спокойно смотрит на то, как предают его позорной смерти на кресте! Тот самый Бог, который говорил: «Иди, не бойся, я с тобой, ни один волос не упадет с твоей головы без моей воли…»
Отталкивающее впечатление производили на Мухаммеда и ненависть насара к человеческому телу, нелепая идея умерщвления плоти как похвального и богоугодного деяния. Получалось так, что Бог, наделивший человека потребностью есть, пить, любить, все это не то не одобряет, не то запрещает. И почему Богу нравится, если человек предстает перед ним на молитве грязным, нечесаным, вонючим?
В этом отношении вера яхуди правильнее, чище, у яхуди действительно Бог единый, возвышенно-духовный, без всяких троиц, сыновей Бога и божеств женского пола, вроде девы Марии. И тоже вера их — прямо от Бога, через пророков, они тоже люди писания. Кстати, насара — и они этого не отрицают, почитают мудрые книги яхуди как священные, божественные.
Вера для Мухаммеда воплощалась в укладе жизни, а жизнь ромеев производила на него отталкивающее впечатление. Насквозь были пропитаны ромеи рабской психологией, уже и не понимают, что значит быть свободным, чувствовать себя человеком. На три четверти лишенные чести, наполовину утратившие человеческое достоинство. Ходят ссутулясь, вечно куда-то бессмысленно и озабоченно торопятся, лица измученные. Готовы пресмыкаться перед сильными и издеваться над слабыми. Нет ни спокойствия, ни уверенности в себе. Вместо гордости — кичливость. Сами себя не уважают — чувствуют, что не за что. Любые налоги будут платить, любые унижения глотать, только бы позволили им жить. Самый нищий, грязный и неграмотный бедуин по сравнению с ними — шейх.
На войну идут по приказу, из-под палки, а сражаются неплохо, потому что своих начальников боятся больше, чем врага, да за деньги. А по своей воле никто воевать не пойдет — останутся сидеть по домам, сдадутся без боя. Не будь регулярных войск, с десятком бедуинов можно захватить любое село, а с сотней — любой город, пусть там живет хоть десять тысяч мужчин, способных носить оружие. Да, богата и могущественна страна ромеев, а все держится на волоске: ударить посильнее — и рухнет…
Не к арабам посылались пророки яхуди и насары, не на арабском языке проповедовали они — все это чужое.
Конечно, и в Сирии, и по дороге не обошлось без чудес — но чудес каких-то неинтересных и незначительных — все больше различные варианты на тему об ангелах, бросающих тень на Мухаммеда, но так деликатно, что сам Мухаммед этого не замечал, а окружающие видели все — и тень и ангелов. Видели, но почему-то молчали, даже Мухаммеду постеснялись сказать.
В Мекку возвратились благополучно.
Мухаммед во всем отчитался Хадидже, передал ей все привезенные товары. Хадиджа их быстро распродала, и оказалось, что полученная прибыль намного превышает обычную. Мухаммеду заплатила Хадиджа щедро и справедливо, вдвое больше договоренной суммы, и с тех пор стала охотно давать ему торговые поручения.
