Выручали их родственники, сыновья хашимиток, выданных замуж за представителей других кланов. Так, сын Атики, дочери славного Абд аль-Мутталиба, несколько раз тайком пробирался в квартал хашимитов, приводя с собой верблюда, нагруженного продовольствием. Делал это он по ночам, страшась мести курайшитов, боясь поставить себя и своих близких под удар бойкота. Бойкот проводился всерьез, и, надо думать, курайшиты в конце концов заставили бы Абу Талиба капитулировать и изгнали бы Мухаммеда, если бы они могли добиться полного единодушия в своих рядах. Задача эта, однако, для язычников была невыполнима. Священные месяцы всеобщего мира, во время которых запрещалась даже кровная месть, приносили с собой не только полную безопасность хашимитам и Мухаммеду, но и давали им возможность поторговать с паломниками на ярмарках в окрестностях Мекки. Для Мухаммеда священные месяцы были временем активной проповеди своего учения среди кочевников и жителей оазисов, собиравшихся на ярмарки.
Бойкот не мешал хашимитам вести караванную торговлю, и им удалось снарядить два или три каравана в Сирию. Все это, вместе взятое, — помощь родственников и друзей, торговля на ярмарках в месяцы священного перемирия и посылка небольших караванов, — позволяло хашимитам выдерживать бойкот, и они упорно отказывались выдать Мухаммеда.
С началом бойкота для Мухаммеда началась жизнь, стесненная и бедная внешними событиями. Приток новообращенных почти прекратился, часть недостаточно стойких мусульман «соблазнилась» и вернулась к почитанию языческих богов.
В этих условиях усилия Мухаммеда были направлены на сохранение общины. Последователей Мухаммеда в Мекке насчитывалось около сотни — считая и тех, кто в разное время вернулся из Эфиопии. По свидетельству арабских историков, из Эфиопии в Мекку возвратились тридцать три мусульманина, в том числе и зять Мухаммеда Осман ибн аль-Аффан с дочерью пророка Рукайей, и проповедник крайнего религиозного аскетизма, бывший ханиф, Осман ибн Махзун. Каждый мусульманин, чтобы вернуться в Мекку, заручался покровительством кого-либо из язычников — чаще всего своих близких родственников. Патрон-язычник приводил своего клиента-мусульманина к Каабе и здесь во всеуслышание троекратно объявлял, что отныне такой-то находится под его покровительством. С этой минуты соглашение приобретало силу закона, и всякий, нанесший ущерб клиенту, знал, что он будет иметь дело с патроном. Любопытно, что покровительство нередко оказывали мусульманам самые злейшие враги Мухаммеда, и в их числе престарелый аль-Валид-аль-Мугира — он взял под защиту Усмана ибн Махзуна.
Мухаммед разрешил Абу Бакру покинуть Мекку, но тот смог остаться в городе после того, как получил покровительство одного из шейхов.
Новый натиск курайшитов поставил перед общиной мусульман и Мухаммедом, как пророком и посланником всемогущего Бога, исключительно трудные проблемы. Воздаяние в загробной жизни с самого начала было не самым главным в учении Мухаммеда. По логике религиозного мышления и по духу проповедей Мухаммеда неизбежно следовало, что праведные, предавшие себя истинному Богу, получат воздаяние уже здесь, на земле, в то время как гнусные идолопоклонники и многобожники будут посрамлены. Выходило же нечто совсем несообразное — праведные терпели одно поражение за другим, жизнь их с каждым годом становилась все труднее, надежды восторжествовать над язычниками становились все призрачнее и несбыточнее. Когда же приток новообращенных прекратился и численность мусульман из-за измены слабодушных стала чуть ли не сокращаться, вопрос о правильности избранного пути достиг небывалой остроты. Действительно ли Мухаммед посланник Аллаха? Правильно ли истолкованы им повеления милосердного? Не допущены ли какие-нибудь роковые ошибки, из-за которых вместо торжества и победы жизнь обрушивает на верующих одно испытание за другим? В чем причины явного неуспеха проповеди, в чем смысл торжества курайшитов? Чего следует ожидать от будущего?
На все эти вопросы Мухаммед дает ответы в новых и новых сурах Корана. Действительность изменилась, и нет ничего удивительного, что характер посланий всемогущего Аллаха тоже изменился. Поэтическое вдохновение и образная сжатость первых откровений сменяется в этот период спокойным повествованием в рахманских, учительских сурах и подробным анализом дискуссии с многобожниками в так называемых пророческих сурах. Каждая строка, заканчивающаяся рифмой, настолько удлиняется, что суры перестают восприниматься как чисто поэтические произведения. Суры, созданные Мухаммедом в годы бойкота, представляют собой рифмованную прозу; размерность соблюдается, так что эта проза не только рифмованная, но и ритмическая.
Объем созданного в эти годы Мухаммедом огромен. За шесть лет с момента объявления бойкота Мухаммед завершил около сорока рахманских и пророческих сур.
Некоторые из них содержали более двухсот стихов. Каждый стих нередко представляет собой самостоятельное целое, законченный отрывок.
Тот, кто будет читать рахманские и пророческие суры Корана подряд, рассчитывая найти в них обилие нового и неожиданного материала, неизбежно разочаруется. В них почти нет ничего принципиально нового для концепции ислама по сравнению с тем, что было изложено Мухаммедом в предыдущих, поэтических сурах. Вновь и вновь подтверждается от имени Бога пророческая миссия Мухаммеда, вновь и вновь осуждается многобожие. Есть только два пути. Покорность Богу и его посланнику — воскресение — страшный суд — вечное блаженство в раю; это путь праведных. Многобожие, неверие Мухаммеду, неверие в божественный Коран — адские мучения в аду после воскресения и суда; это путь заблуждающихся. Третьего не дано, никаких компромиссов быть не может.
Разногласия между Мухаммедом и курайшитами по основному вопросу — о природе и сущности Бога — отразились в этих сурах очень отчетливо. Мусульмане признают только Аллаха, Бог наш един, утверждают они. Курайшиты, во всяком случае те из них, с которыми Мухаммед считает целесообразным вести полемику, оказывается, вовсе не отрицают существования Аллаха, но они придают ему «сообщников» — под видом дочерей Бога, его помощников, нечестивые курайшиты протаскивают многобожие, отвергают тезис Мухаммеда, что Бог един. Таким образом, в это время ожесточенной полемики верховную роль Аллаха признают все — и язычники и мусульмане, суть расхождений — в «сотоварищах» Аллаха.
Бог не рожден и не рождает, настаивает Мухаммед, все, что он творит, он творит своим словом. Достаточно Аллаху сказать: «Буди!» — и задуманное им оказывается сотворенным. Поэтому ни дочерей, ни сыновей у Аллаха нет и быть не может, всякий, кто утверждает противное, — мерзкий язычник, для которого уготована геенна. По этой же причине не правы те из насара, кто считает «сыном божьим» пророка Ису, рожденного непорочной девой Марйам по воле Аллаха.
Нет у Аллаха и «сообщников», «сотоварищей», помощников, наделенных отдельной от него волей, — у всевышнего и милосердного есть только рабы, действующие в соответствии с волей своего господина.
С пафосом и страстностью многократно подчеркивается в сурах, что напрасно многобожники надеются получить от почитаемых ими богов помощь в день страшного суда — не выйдет! В геенну огненную будут безжалостно низвергнуты и они сами, и те, кого они почитали как сотоварищей Аллаха… А в одном из преданий рассказывается про язычника, который хвалился перед мусульманином, что в раю он будет награжден еще с большей щедростью, чем последователи Мухаммеда.
