– Она оставила на алтаре три монеты по два сестерция, – поднял он вверх три пальца, обращаясь к девушке. – А ведь ей не так посчастливилось, как тебе. Оба ее любовника вместе не стоили такого одного.
Щеки Титы вспыхнули ярким румянцем. Она посмела только отвести руку назад, ища юношу. Не найдя, она отвернулась от старика. Квинтипор был уже в портике. Тита выбежала за ним.
– Ты удрал, Гранатовый Цветок?
– Да вот хочу принести жертву Диане, – улыбаясь, показал он на клетку, полную птицами Венеры.
– Жертву? – всплеснула руками девушка. И поежилась: что это Гранатовому Цветку вздумалось проливать кровь. И как раз сегодня?!
Старик, оказавшийся не только сторожем, прибрел следом за девушкой. Когда он узнал о намерении юноши, помрачневшее было лицо его оживилось.
– Двоих? – с надеждой спросил он. – Вас ведь двое!
– Сейчас скажу… Ну-ка, маленькая Тита, проведи своей рукой по решетке. Которые клюнут, тех мы и пожертвуем. Семь розовых клювов жадно щипнули пальцы девушки. Пять белых и две черные птицы.
– Черные парные, – сообщил старик, собирая голубей в большую корзину с крышкой. Достаточно было поймать одного черного, как его пара вышла сама. – Ну, пошли!
Они вернулись в храм. Старик поставил корзину на алтарь, приготовил бронзовый котел и вытер тряпкой каменный нож.
– Погоди! – воскликнул юноша и положил на алтарь два золотых.
– О, тогда я принесу серебряный нож, – сказал старик, увидев золото, и скрылся.
Девушка печально подставляла голубям свои пальчики между прутьев корзины. Юноша погладил ее по голове.
– Маленькая Тита, я уверен: мы больше угодим богине, если жертву принесешь ты. Ведь ты похожа на нее, как родная сестра.
– Я?! – ужаснулась девушка. – Но ведь… я… я боюсь крови не меньше тебя.
– При чем здесь кровь? – удивился Квинтипор. – Мне и в голову не приходило. Мы просто отпустим их на волю в честь девственной богини.
Из груди девушки выпорхнул тихий возглас восхищения. Тут же из открытой корзины выпорхнули голуби. Растерянно покружив над куполом и найдя, наконец, выход, они вылетели их храма.
– Улетели? – вбежал, размахивая серебряным ножом, старик. – Ну, это не моя вина.
Видя, что золотые монеты по-прежнему поблескивают на алтаре, он успокоился и окончательно потерял интерес к странным посетителям, которые, как беззаботные дети, взявшись за руки и раскачивая ими, весело зашагали к выходу. Они тоже потеряли к нему всякий интерес и не обратили никакого внимания на его свист, которым он старался заманить голубей обратно.
Белые вернулись к нему на руки, а черные, сопровождая своих освободителей, то с шумом проносились мимо них, то плавно парили в вышине. Первой увидела их Тита.
– Смотри: белые отстали, – только черные не изменили нам!
Квинтипор стал бросать в них шишками пинии, но голуби не испугались и не отставали до конца леса. На опушке они спустились совсем низко и дважды облетели вокруг юноши с девушкой над самой землей, будто ласточки.
– Мы в черном кольце! – испуганно остановилась девушка.
– Кши-кши! – захлопал в ладоши юноша.
Черные голуби взмыли вверх и скрылись за лесом.
– Золотое кольцо! Золотое кольцо! Я нашел золотое кольцо! – закричал юноша.
Подхватив Титу на руки, он высоко поднял ее, показывая девушку солнцу, только что разорвавшему в клочья большое облако. И рокочущему справа морю. И расстилающемуся слева, усеянному рыбачащими журавлями пойменному лугу, на котором пунцовыми скатертями колыхались пятна вербены. И возу с сеном, влекомому медлительными волами по широкой дороге в Байи.
Огненный бич молнии сверкнул над лесом. Пробираясь между деревьями, они не заметили, как в небе нагромоздились черные башни туч с белыми краями. Девушка вздрогнула и выскользнула из рук юноши.
– Бежим, Гранатовый Цветок!
– Нет. – Квинтипор снова притянул ее к себе и подставил ей губы. – Не пущу, пока не получу своего.
– Вот как? – отстранилась она. – У кого же, Гранатовый Цветок, берущие и у кого дающие губы?! За это ты теперь опять получишь только bosium – благодарственный поцелуй, который был предназначен тебе еще в храме, когда ты помиловал голубей.
Она поцеловала его в обе щеки и оба глаза. Сапфиры вспыхнули, но тут же подернулись влагой.
– И в губы! В губы тоже!
Девушка вырвалась из крепких объятий.
– Нет! Не отдам своих желаний! – вскрикнула она и побежала вперед.
Юноша бросился за ней. Задыхаясь от бега, девушка останавливалась, подпускала юношу совсем близко и вновь убегала.
Так бегали они довольно долго, пока она совсем не выбилась из сил. Шумно дыша, она прислонилась к сиенитовой колонне, на вершине которой две сложенные у запястьев руки поддерживали погребальную цисту из черного камня. Римляне так любили жизнь, что и после смерти предпочитали лежать на пути у живых. Мертвые располагались не в особых селениях; их могилы, словно длинное черное ожерелье, тянулись по обе стороны больших дорог, от самых городских ворот.
– Байи уже близко, Гранатовый Цветок, – протянула она ему руку. – Давай отдохнем немного.
Они внимательно осмотрели колонну. Не ускользнула от их внимания и надпись. Обнявшись, они прочли:
Тит Лоллий Маскул лежит здесь, у дороги, чтобы каждый прохожий сказал: «Будь благословен, Лоллий!»
– А вот и портрет его! Смотри, – обнаружила Тита рельеф на колонне и под ним небольшой выступ с букетом засохших фиалок. – Будь благословен, Лоллий!
За колонной начиналось пшеничное жнивье, пестреющее голубыми и красными примулами. Тита вырвала несколько цветков с корнем и положила на выступ.
– А что? Этот бедняга Лоллий был славным парнем. Разве не так? – весело спросила она юношу.
Тот кивнул, как бы соглашаясь, но брови его насупились. Девушка озорно погрозила ему пальцем.
– Ты у меня смотри! И как только не стыдно!.. Хочешь, угадаю, о чем ты опять подумал?
В небе загрохотало. Гранатовый Цветок еще никогда так не радовался грому: ему, в самом деле, пришли на ум стихи, сочиненные еще в Александрии: «…улыбается каждому, кто ни посмотрит». Даже мертвецу! Для нее он тоже «славный парень»!
Но, заглянув в побледневшее лицо и полные ужаса глаза девушки, он устыдился своих мыслей.
– Как ты теперь спасешь меня, Гранатовый Цветок?! Позади уже разразилась гроза. Аквилон
[172]
и Борей
[173]
, Австр
[174]
и Эвр
[175]
затеяли бешеный хоровод. Вот в вышине прорвался мешок из свинцовых туч, и звонкий град посыпался на землю. И поблизости нигде никакого укрытия, даже дерева…
