В этот вечер Людовика плохо себя чувствовала. Мигрень, которая вдруг разыгралась не на шутку, не давала ей спокойно отдохнуть. Чтобы как-то отвлечься от головной боли, княгиня лежала в кровати, держа в руках какую-то книгу. Смысл прочитанных ею строк никак не доходил до её сознания, и Людовика отложила ненужную книгу в сторону. Лёжа на мягких перинах, она смотрела в потолок, и её мысли перемещались от воспоминаний картин детства до настоящей действительности.
За годы замужества за Иосифом Любомирским она родила ему троих детей, научилась блистать в высшем свете и вести дела поместья, помогая в этом мужу. Она прекрасно разбиралась как в политике, так и в экономических вопросах. Поэтому корректно, не обижая мужское самолюбие, Людовика иногда советовала мужу как сделать так, чтобы организовать семейную торговлю или производство, беря пример с того же короля, подобрать для этого нужных людей, чтобы не разориться, как Антоний Тизенгауз. При этом она оставалась представительницей высшего общества, периодически появляясь и блистая в нём своей красотой. Сначала в качестве развлечения, а потом уже и серьёзно она увлеклась написанием романов, и известные в литературных кругах Польши критики положительно отзывались о её первых литературных достижениях. В высшем же свете семья Иосифа Любомирского по праву служила примером польской аристократии.
Положение князей Любомирских, их богатство и связи как в Речи Посполитой, так и за её пределами позволяли им чувствовать себя уверенно и в годы мира, и в годы войны. Как и многие польские и литовские магнаты, они всегда были в почёте при любой власти. То положение, которое занимали Любомирские в высшем обществе, не позволяло монархам применять к ним какие-либо санкции либо оказывать на них какое-либо давление. Как правило, такие действия с их стороны вызвали бы встречное противодействие их сторонников в светском обществе, и не только в Речи Посполитой. Ведь княжеский род Любомирских был связан родственными узами с древними династиями, правящими в Европе: Бурбонами, Капетингами, Гогенцоллернами, Людольфингами, Виттельсбахами и даже Рюриковичами. Однако Екатерину II статус и положение аристократов Речи Посполитой, которые принимали участие в восстании Костюшко, не волновали. Она своей волей накладывала секвестр на их имущество, и Любомирские ожидали, что подобные санкции со стороны российской императрицы будут применены и в отношении их семей
[45].
В двери Людовики тихо постучала служанка, прервав размышления своей госпожи.
— Это ты, Ядвига? — спросила уставшим голосом Людовика.
Двери тихо приоткрылись, и служанка заглянула в спальню хозяйки.
— Вы просили заварить и принести травяного чая, — услужливо напомнила Ядвига и, получив разрешение, вошла в комнату, неся на серебряном подносе чайник с чашкой. Служанка быстро наполнила чашку пахучим напитком, и Людовика с удовольствием вдохнула его аромат. Запах мяты и душистого чабреца приятно защекотал ноздри, но насладиться чаепитием она не успела: в двери опять постучали, только этот стук был тревожным и требовательным.
Людовика нахмурила брови, вопросительно посмотрела на Ядвигу и недовольно спросила:
— Ну кто там ещё? Заходи.
В дверь просунулась голова горничной, которая взволнованным голосом быстро прошептала:
— Пани Людовика! Ваш муж просит вас немедленно спуститься в гостиную.
Людовика недоумевала: ещё час назад Иосиф пожелал ей спокойной ночи и отправил отдыхать. Ещё до ужина у неё разыгралась мигрень, и князь согласился с желанием Людовики лечь пораньше в постель, отказавшись от еды.
— А что произошло? Что случилось? — попыталась прояснить ситуацию княгиня.
— Русские солдаты во дворе поместья, — тихим шёпотом испуганно проговорила горничная.
Мигрень немедленно забылась или исчезла, и пани Людовика отослала горничную к князю, чтобы она сообщила о скором её приходе. С волнением и тревожным чувством Людовика вскоре спустилась в гостиную, где её встретил не менее взволнованный муж.
— Извини, дорогая, но нам сегодня не дадут отдохнуть, — объяснил он с огорчением от прибытия непрошеных гостей. — Какой-то русский отряд завернул в наше поместье. Думаю, будут проситься на постой. Ничего не поделаешь, — развёл он руками, — придётся объяснить им, с кем они имеют дело.
Иосиф Любомирский пытался успокоить супругу, а сам обречённо подумал: «Неужели началось?.. За мной или...»
Супругам Любомирским не пришлось томиться долгим ожиданием, и через несколько минут в гостиной уже стоял, представляясь хозяевам, офицер отряда.
— Премьер-майор Титов. Следую с конвоем в Санкт-Петербург, — по-военному отчеканил он хозяину поместья.
Любомирский облегчённо вздохнул: «Пронесло... Не за мной...»
— Князь Иосиф Любомирский, — назвался в ответ хозяин. — Моя супруга — княгиня Людовика Любомирская, — торжественно и гордо представил князь свою жену.
— Простите, князь, за неожиданное вторжение, но в это вечернее время волей судьбы нас занесло именно к вам, — замялся премьер-майор. — По распоряжению генерал-аншефа Суворова мы конвоируем опасного преступника, и нам нужно где-то расположиться на ночь.
— Ну раз уж попали к нам, — смягчился князь, услышав фамилию главнокомандующего русской армией, — то никуда не денешься. Я дам распоряжение, и вам будет предоставлен ночлег.
— А также корм для лошадей, — добавил офицер армии-победительницы в приказном тоне.
— И корм для ваших лошадей, — повторил Любомирский и пригласил премьер-майора снять мокрый плащ и присесть к столу.
Слуги по указанию хозяина побежали во двор размещать конвой и лошадей, а князь Любомирский присел за большим обеденным столом, где уже расположился русский офицер.
Камердинер князя быстро организовал ужин для Титова и поставил приборы для супругов Любомирских. Однако Людовика, разобравшись, что её присутствие в мужской компании не требуется, извинившись, удалилась в свою спальню с полной решимостью допить травяной чай и лечь спать.
— И кого вы конвоируете? — полюбопытствовал князь, когда Титов выпил второй бокал французского бургундского вина и «размяк» в тепле и уюте окружающей обстановки.
— Генерал-кавалера Милошевича, — слегка заплетающимся языком пояснил гость.
Любомирской наморщил лоб и на секунду задумался.
— Милошевич... Милошевич... Что-то не припомню такого генерала... Откуда вы его везёте?
— Захвачен в плен под Матеевицами, где разбили армию Костюшко, — теряя чувство ответственности за сохранение секретности своей миссии, «докладывал» гордо начальник русского конвоя литовскому магнату.
Подливая очередную порцию вина в опустевший бокал Титова, князь настороженно спросил:
