Книга Лабиринты свободы, страница 13. Автор книги Юрий Устин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лабиринты свободы»

Cтраница 13

Станислав Понятовский стоял недалеко от кресла, на котором сидела великая княгиня Екатерина Алексеевна, бывшая принцесса Софья Фредерика Августа и будущая императрица государства Российского. Она сидела в нарядном, но простом белом платье. Ленты и один цветок составляли все её украшения. В то время, когда гардероб императрицы Елизаветы Петровны составлял около пятнадцати тысяч платьев, такой скромный наряд не мог не обратить на себя внимание. Ещё в начале торжества императрица Елизавета обратилась к Екатерине и нашла, что такой наряд ей идёт. Но как можно, чтобы на лице Екатерины не было ни одной мушки?! Елизавета достала из своей коробки с мушками одну и лично сама налепила её на лицо молодой женщины.

Сидя на балу и наблюдая за представлением в этом скромном наряде с мушкой на лице, великая княгиня Екатерина чему-то улыбалась, хотя с ней никто не разговаривал, а актёры играли совсем не комедийную сцену. Более внимательные придворные, присутствующие на спектакле, также заметили направление её взгляда и выражение лица. Им уже было известно, что Екатерину и Понятовского связывали тесные отношения, не ограниченные придворным этикетом. Понятовский стал героем новых дворцовых сплетен как очередной фаворит великой княгини. Поэтому следившие в этот момент за ней могли заметить, что Екатерина улыбается не просто из чувства такта, искусно изображая хорошее настроение, чтобы угодить императрице Елизавета. Она улыбалась и была радостной искренне и от души. И улыбка эта адресовывалась Станиславу Понятовскому, который в этот момент смотрел на неё и тоже улыбался ей в ответ. И только им, этим двум молодым и полным жизненной энергии людям, был понятен этот бессловесный разговор, а остальные могли только догадываться о его содержании и смысле.

Отношения Станислава Понятовского и великой княгини не остались без внимания императрицы Елизаветы. Дочь Петра Великого была ярой сторонницей и защитницей старых семейных устоев и нравственности своих подданных, тем более членов своей семьи. Она даже допускала (и открыто об этом говорила), чтобы муж учил свою жену не только словами и уговорами, но и другими, силовыми методами. Проще говоря, русская императрица допускала в качестве средства воспитания непокорной жены обыкновенное рукоприкладство со стороны «мужа-воспитателя».

Когда же доброжелатели сообщили своей государыне о поведении её невестки и ухаживаниях поляка-дипломата, то озабоченная данным фактом Елизавета стала интересоваться её очередным фаворитом не только через расспросы своих придворных. Для защиты морального облика членов царствующей фамилии Елизавета подключила главные государственные силовые структуры.

Тайная канцелярия государыни-императрицы под её контролем работала тихо, но достаточно эффективно. Это она раскопала сведения, что молодой чрезвычайный посланник саксонского двора стал активно вести переговоры с Бестужевым, а заодно и с английским послом сэром Чарльзом Гербертом Вильямсом. Англии не нравилось, что императрица Елизавета Петровна, будучи женщиной миролюбивой, почему-то постоянно воевала, и русская армия оказывала существенную помощь Австрии против Пруссии в Семилетней войне. А воспитанный в той же Англии Бестужев был образован и умён и в то же время известен европейским дворам как продажный министр и человек интриги. Ещё в царствование Анны Иоанновны он сумел добиться большого влияния при российском дворе, стал доверенным лицом самого Бирона и даже получил от него 30 000 рублей за содействие в предоставлении ему регентства. При Елизавете хитрый царедворец опять выступил на первый план и продолжал служить иностранной политике за деньги, которые систематически получал за оказанные им услуги.

Надеясь разрушить политическую систему, созданную Елизаветой за годы правления, послы двух государств объединили свои усилия, привлекая в паутину своих интриг всем известного своей продажностью Бестужева. Главной целью этих двоих было низложение императрица Елизаветы в пользу наследника престола великого князя Петра, который был ярым поклонником прусского короля Фридриха И. В то же время сам Бестужев имел намерение в случае успешного окончания дворцовой интриги добиться передачи власти в России малолетнему Павлу, опекуном которого он являлся в это время.

После доклада тайной канцелярии об активной деятельности Станислава Понятовского и Вильямса совместно с Бестужевым императрица Елизавета решила не создавать у себя в России подобных союзов, и тройка заговорщиков была ею расформирована». Понятовский вынужден был срочно вернуться на родину, а Вильямс остался в одиночестве. При этом он вёл себя тихо и мирно, ограничиваясь только передачей информации о жизни российского двора в свою далёкую островную страну. Третий участник — Бестужев был отстранён от должности, лишён всех чинов и званий и сослан в деревню. Однако он мог считать себя в безопасности и вполне обеспеченным человеком. Ведь за годы службы при российском дворе он сумел «заработать» себе пенсию сразу от нескольких иностранных правительств [5].

В 1758 году бывший посол Понятовский возвратился на родину со славой любовника великой княгини. Теперь он открыто стал заявлять о своих планах примерить на своей голове польскую корону, что не очень нравилось его покровителям Чарторыским. Его дяди по матери лелеяли мечты о короне для князя Адама, генерала подольских земель, или для Михаила Огинского, польного литовского писаря, зятя канцлера. Теперь же молодой и рьяный племянник путал им все планы. Но в целом все Чарторыские остались довольны возникшими отношениями между ним и великой княгиней, так как эта связь могла подбросить им свои политические козыри в будущей борьбе за власть.

Пока во дворцах монархов плелись дворцовые интриги и зрели международные заговоры, на полях Европы проходили сражения, которые являлись результатами той большой политики, участниками которой становились сами монархи и их дипломаты. Тысячи солдат, сотни генералов и офицеров в сражениях добывали себе славу или терпели поражения, погибали либо чудом оставались живыми после кровопролитных сражений, исполняя свой воинский долг и волю своих королей.


В этот летний августовский день 1759 года русские войска медленно отходили за Одер. Солдаты тяжело передвигали ноги, уставшие после длительных переходов и сражения, в котором им совсем недавно пришлось участвовать.

Премьер-майор Суворов тоже выглядел усталым и хмурым. Но когда, сидя на своём жеребце, он проезжал вдоль солдатской колонны, контролируя её движение, то старался бодрым голосом с шутками и разговорами с солдатами поднять их настроение. Хотя настроение у него самого тоже было хуже некуда.

Да, они нанесли поражение Фридриху Великому у Франкфурта. Двадцать шесть прусских знамён, два штандарта, сто семьдесят две пушки и более десяти тысяч ружей стали трофеями русской армии в тот день. Ощутимый урон Фридрих понёс и в своей разбитой армии: только на поле боя было похоронено 7637 неприятельских тел.

Бравые прусские солдаты тоже дрались с ожесточением, обожая своего короля-солдата.

Фридрих Великий, как они его называли, решив взять реванш за проигранное перед этим сражение у деревни Пальциг, двинулся к Кунерсдорфу тремя колоннами, намереваясь неожиданно напасть с тыла на русскую армию, возглавляемую главнокомандующим Петром Салтыковым [6]. Но Салтыков правильно всё рассчитал и принял соответствующие меры, расставив на выгодных позициях многочисленную артиллерию и войска.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация