— Надеюсь, он ещё не страдает старческим маразмом и примет моё предложение, — уверенным тоном инструктировал Наполеон министра. — И пообещайте ему нашу всяческую поддержку в этом благородном деле. Тем более у него достаточно опыта в организации подобных мероприятий, — с усмешкой добавил император.
Костюшко держал в руках официальное письмо-приглашение прибыть в Париж. Сам министр полиции Франции предлагал ему встретиться при условии строгой конфиденциальности по вопросу, который, как обещал Фуше, будет интересен Тадеушу Костюшко и касается лично его.
— Ты смотри, Питер, меня вдруг вспомнили в этой стране, — обратился Костюшко к своему другу.
Старший Цельтнер уже несколько дней отдыхал дома, и Костюшко всё это время с нескрываемым интересом долго расспрашивал его о всех новостях, о которых не мог прочитать во французских газетах.
— Неспроста это, ох, неспроста, — задумчиво покачал головой Цельтнер. — Я думаю, дело не в Фуше и его службе. Этот лис наверняка вспомнил о тебе по указанию своего хозяина, а значит, и разговаривать с тобой он будет от его имени. А может, и сам!.. — Он поднял указательный палец вверх и недвусмысленно посмотрел на Костюшко.
Костюшко улыбнулся в ответ. Он догадывался, зачем его приглашают в Париж, но ничего не сказал, а только покачал головой: что его ждёт впереди, об этом никому, кроме Бога, неведомо.
— Поедешь? — с небольшим волнением в голосе спросил Цельтнер, заметив, как задумался о чём-то Костюшко. Он волновался за друга: кто его знает, этого Фуше... Он хоть и герцог, но известная всем сволочь.
— Поеду, — твёрдо заявил Костюшко. — Да не волнуйся ты за меня, — заметив озабоченность на лице товарища, попытался успокоить Костюшко. — Всё будет в порядке. Кому я нужен, шестидесяти летний старик?
Утром следующего дня открытый экипаж, запряжённый двумя лошадьми, уже подвозил Костюшко в назначенное в письме время к зданию, где располагалось главное управление всей французской полиции. Его уже ожидали и сразу же проводили в святая святых этого здания — приёмную Фуше.
Массивные двери отворились, и сам хозяин кабинета вышел из-за стола встретить гостя и проводить его к мягкому креслу.
— Рад, очень рад, что вы приняли моё приглашение и не ограничились письменным ответом, — льстиво начал разговор Фуше, присаживаясь рядом. Он прекрасно понимал важность своей миссии. Если Костюшко согласится на предложение Наполеона, то вскоре на бывшей территории Польши может вспыхнуть восстание, а наполеоновская армия получит тысячи новых солдат.
«Во главе восставшей шляхты, которая до сих пор не забыла бредовые идеи о «единой Польше от моря до моря», этот старец Костюшко поведёт их в сражения, — в мыслях Фуше уже видел картину будущей войны. — Русские, пруссаки и австрийцы опять начнут истреблять друг друга, а французской гвардии достаточно будет лишь «успокоить» дерущихся. Только делить «пирог мира» будет Наполеон...»
— Прошу вас, генерал, присаживайтесь, — продолжал любезничать Фуше с гостем.
— Благодарю вас, месье, но я хотел бы знать, по какому вопросу вы вдруг захотели встретиться со мной, — перешёл сразу к делу Костюшко, и любезная улыбка немедленно исчезла с физиономии главного полицейского империи.
— Ну что же, тогда приступим к делу, — присев в своё мягкое кресло, начал диалог Фуше. — Император Наполеон Бонапарт просил меня выразить вам своё почтение как герою, о котором на вашей родине до сих пор в народе поют песни...
Костюшко терпеть не мог лести, особенно такой открытой, и криво усмехнулся.
— Вы преувеличиваете мою популярность среди простых людей. Если бы народ поддержал объявленное мною «посполитое рушение» в начале нашего восстания, то война 1794 года не закончилась бы так быстро, — пояснил он Фуше, пытаясь сообразить, к чему поёт ему дифирамбы этот высокопоставленный чиновник, — а Речь Посполитая не исчезла бы с карт Европы.
Фуше напрягся, как гончий пёс, почуяв приближающуюся дичь. Теперь надо только взвести курки и выждать нужный момент для точного выстрела.
— Что поделаешь, народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую, — повторил он афоризм Наполеона, услышав его когда-то от императора на одном из светских приёмов. — Но сейчас наступают другие времена: союзники России уже не так сильны, как это было при Екатерине. Да и Россия уже не та: русский император Александр ещё молод и неопытен... Европа снова на пороге новых перемен, — «взводил курки» Фуше.
— Вы меня пригласили пофилософствовать по поводу будущего Европы? — Костюшко начал надоедать этот танец вокруг его персоны и он хотел быстрее закончить этот неприятный для него разговор с воспоминаниями о поражении его народа.
— А вы смелый человек, — Фуше недовольно откинулся в кресле. Ему не нравился тон Костюшко и его вызывающее поведение. Как-никак, а с этим стариком разговаривает человек, которого боятся и перед которым раболепствуют даже лица высшего света империи.
— Но со смелостью можно всё предпринять, но не всё можно сделать, — продолжал Фуше цитировать Наполеона. — У вас горячее сердце патриота своей родины, но у большой политики нет сердца, а есть только голова.
— Давайте говорить по существу: у вас есть ко мне какое-то предложение? — конкретизировал Костюшко суть беседы, делая разговор более жёстким.
Фуше вынужден был «проглотить» и это.
— Император Франции Наполеон Бонапарт предлагает объединиться: ваше горячее сердце и народная любовь и его армия и всяческая поддержка, а она уже сейчас дорогого стоит, — выложил Фуше наконец-то главную цель их встречи.
Костюшко всё понял. Наполеону нужен лидер, который под лозунгами свободы и независимости родины, с идеей восстановления государственности некогда великой страны ввергнет поляков и литвинов в новую войну. А после её завершения Наполеон станет ещё одним, а скорее всего — единственным, дольщиком тех территорий, где они проживают. И этим лидером должен стать он, Тадеуш Бонавентура Костюшко.
«Не получится по-вашему, господа. А если и получится, то без моего участия, — решил для себя Костюшко. Он вспомнил польские легионы под командованием Домбровского и их судьбу. — Это всё слова, которые Наполеон умеет красиво говорить, а что на самом деле сможет получить народ от нового оккупанта, кроме обещаний?.. Однако из этой ситуации мне надо как-то выходить...»
— Вы предлагаете мне организовать новое освободительное движение на территории бывшей Речи Посполитой? — задал конкретный вопрос Костюшко.
— Не только организовать, но и возглавить его, как это было в 1794 году, — также конкретно ответил Фуше, радостно предвкушая, что «рыба схватила наживку».
— А дальше?
— Что дальше? — не поняв вопроса Костюшко, спросил Фуше.
— Что будет дальше, если восстание перерастёт в серьёзные военные действия?
— Тогда с помощью доблестной армии Наполеона Бонапарта территория Польши восстановит свою государственность, — подошёл к предполагаемому конечному результату Фуше.
