В один из тёплых летних дней 1774 года по лесной дороге ехала почтовая карета, в которой сидели четыре пассажира. Одним из сидящих в карете был будущий генерал армии двух, совершенно разных государств Тадеуш Бонавентура Костюшко. Карета только что пересекла уже новую границу Речи Посполитой, и Тадеуш жадно вглядывался в окружающий его мир, который он покинул несколько лет назад. Проезжая через одну из деревень, возница остановился на отдых и для замены лошадей. Все пассажиры вышли из кареты поесть и размять свои мышцы, затёкшие в долгой дороге.
Выйдя из кареты и осмотревшись вокруг, Костюшко обратил внимание на то, что большая с виду деревня была практически безлюдна. Он почти не встречал детей, не было видно и стариков, сидящих обычно в летние дни возле своих изб, согревая под тёплыми солнечными лучами свои старые кости. Только один мальчишка лет восьми, весь чумазый и худой, в старой и рваной рубашке до пят стоял перед каретой и с интересом смотрел на приезжих. Постояв минуту и заметив, что Костюшко тоже рассматривает его, мальчишка подошёл к нему и протянул руку.
«Может, дать ему мелкую монету», — подумал Тадеуш и достал свой кожаный кошелёк. Вынув оттуда монетку, Костюшко протянул её мальчику. Но тот даже не обратил внимания на деньги и продолжал держать руку ладошкой вверх. Только тогда до Костюшко дошло, что мальчик просит еды. Тадеуш быстро достал из дорожной сумки кусок хлеба и протянул его попрошайке. По той скорости, с какой мальчишка ухватился за хлеб и стал запихивать его в свой маленький рот, было видно, насколько он был голоден. Глаза мальчика вдруг стали злыми и колючими. Он с жадностью откусывал большие куски хлеба и глотал их, почти не жуя. При этом озирался по сторонам, словно боялся, что кто-нибудь сейчас подойдёт и отберёт у него этот кусок жизни.
На глазах у Костюшко навернулись слёзы: весь вид мальчика говорил, что его уже давно никто не кормил. Наверняка, он был либо сирота, которых в это время в Речи Посполитой стало достаточно много, либо он был из большой семьи, где всех накормить досыта не всегда удаётся. Тадеуш сразу почему-то вспомнил тех крестьян из своего далёкого детства, которые приходили к его отцу просить о милости. Они тоже хлопотали за свои семьи, за своих детей, но Людвиг Костюшко тогда прогнал их со двора. А вскоре крестьяне взбунтовались и пошли против своего пана.
— Панове, прошу садиться, — раздался голос извозчика, и все принялись поудобнее усаживаться в карете перед дальней дорогой. Тадеуш тряхнул головой, отгоняя воспоминания детства. С жалостью посмотрев ещё раз на мальчика, он хотел погладить его по голове, но мальчик уклонился от ладони, которая только что дала ему такой желанный хлеб. Развернувшись, он быстро побежал куда-то но пыльной деревенской дороге и вскоре скрылся за углом ближайшего дома.
— Прошу вас садиться, пане, — ещё раз обратился уже только к Тадеушу возница. Костюшко снова посмотрел в сторону убежавшего ребёнка, поправил камзол и направился к карете. Его спутники недовольно смотрели на него: сколько можно ждать, все уже давно готовы были ехать. Но Костюшко не обратил на это внимание, а всё ещё думал о мальчике и о том, как его встречает родина, в которой он уже начинал чувствовать себя чужим.
По прибытии в родные Сехновичи его встретил настороженно брат Иосиф со своей женой Марией. Но Тадеуш быстро их успокоил и подтвердил, что не претендует на наследство, как и обещал, покидая отчий дом почли десять лет назад.
В хозяйстве Иосифа Костюшко практически ничего не изменилось с того времени, как Тадеуш уехал из дому в Варшаву в поисках счастья и удачи. Вечером, сидя за столом, он долго рассказывал Иосифу и его жене о своей учёбе, поездках и людях, с которыми ему пришлось общаться в разных странах Европы.
Слушая брата, Иосиф тоскливо смотрел на своих троих детей, сидящих на лавке, которые, открыв рот, с удивлением рассматривали своего дядьку, приехавшего из далёких краёв. Тадеуш сидел среди них как чужестранник и понимал, что долго здесь не задержится. Уж слишком разными стали родные братья за эти прошедшие годы.
— Да, брат, повезло тебе. А мы вот тут барахтаемся, барахтаемся, — Иосиф налил себе полную чарку водки и залпом выпил. Его жена неодобрительно посмотрела на мужа, но ничего вслух не сказала.
«Наверно, выпивает Иосиф. А жена уже привыкла», — подумал Тадеуш, заметив, с каким осуждением смотрела сноха на своего мужа.
— Вот и всё. Остальное расскажу завтра. Устал, хочу отдохнуть, — поднявшись из-за стола, сказал Тадеуш. — Скажи кому-нибудь, пусть постелят на сеновале, — вдруг попросил он брата.
— Томаш! — громко позвал кого-то Иосиф, и в комнату уже через секунду на зов хозяина вошёл высокий красивый парень. — Постели пану Тадеушу на сеновале. Видишь, соскучился он по деревенской жизни.
Иосиф как-то криво улыбнулся на свои же слова и налил себе ещё рюмку, но выпить не успел. Мария быстро выхвалила чарку и вылила обратно в бутылку.
— Всё, хватит на сегодня, — коротко сказала она мужу.
— Хватит, так хватит, — вдруг миролюбиво согласился с ней Иосиф и пошёл, шатаясь, в соседнюю комнату с явным намерением завалиться спать.
— Пойдёмте, пане, за мной. Я вам быстро постелю, — предложил Томаш «пану Тадеушу» и повёл его за собой.
Тадеуш с интересом посмотрел на парня и спросил его:
— Ну а ты как поживаешь? Женился уже, наверное?
Томаш сразу как-то смутился, опустил голову и тихо ответил:
— Нет, пан Томаш, не женился.
Тадеуш ещё раз осмотрел Томаша с ног до головы: перед ним стоял молодой, здоровый мужчина, которого он ещё помнил четырнадцатилетним мальчишкой перед своим отъездом в Варшаву.
«А неплохой бы получился из него солдат, — подумал Тадеуш. — Интересно, почему он не женат?» Но от долгой дороги, усталости прошедшего дня и выпитого вина Тадеуша разморило и потянуло ко сну. Он больше ничего не спрашивал у парня, пока тот стелил на сеновале тёплое одеяло. Но прежде, чем отпустить слугу, Тадеуш придержал его за руку:
— Сын за отца не отвечает. Понял меня? — Тадеуш внимательно посмотрел на Томаша. Тот опять опустил голову и согласно кивнул. — Ну, тогда ступай и разбуди меня на рассвете. Рано утром мне нужна повозка. Отвезёшь меня в Варшаву, — приказал Тадеуш тоном хозяина.
— А пан Иосиф знает? — только и спросил Томаш.
— Знает и даже будет рад этому, — усмехнулся Тадеуш и полез спать на сеновал.
На заре следующего дня, сидя в повозке, которой управлял Томаш, Тадеуш Костюшко представлял, какую встречу ему устроит Юзеф Сосновский. В то же время он терялся в догадках, что тот собирался ему предложить вместо службы в армии.
Прибыв в Варшаву, Тадеуш сразу направился к дому Юзефа Сосновского. Постучав в знакомую калитку, он с ностальгией вспомнил тот день, когда впервые очутился в этом месте. Вот и сегодня на его стук двери открыл знакомый привратник и, без труда узнав Костюшко, заулыбался.
— С приездом, пан Тадеуш! Как добрались? Всё ли благополучно? — низко кланяясь, спросил слуга.
