Наконец, Людвиг остановил лошадь, подошёл к ней и помог Иосифу соскочить на землю. Посмотрев на Тадеуша и увидев в его глазах немую просьбу, Людвиг махнул рукой, подзывая к себе сына. Мальчик, ещё не веря своему счастью, робко подошёл к отцу. Сильные руки Людвига подхватили маленькое тельце, и через секунду Тадеуш уже держался за холку лошади.
«Как всё-таки высоко я сижу, и как далеко находится земля», — подумал мальчик, с гордостью осматриваясь вокруг. И вдруг его взгляд упал на толпу крестьян, которая приближалась к поместью.
Толпа была небольшая: человек шесть-семь. Это были крестьяне из деревни Сехновичи, уполномоченные от крестьянской общины, которые пришли в поместье к хозяину как просители. Крестьяне тщательно готовились к этому «походу». Они надели чистые длинные льняные рубахи с отложенными воротниками, которые их заботливые жёны украсили белой вышивкой. Широкие нарядные штаны в сборку, сшитые из разноцветных полосок, были заправлены в кожаные сапоги с мягкими голенищами. Головы «парламентёров» украшали чёрные фетровые шляпы с высокой головкой, а у некоторых были надеты мягкие круглые шапки, вытканные из белой овечьей шерсти.
Во главе этой процессии шёл неопределённого возраста бородатый мужик, староста общины. Он-то один и решился подойти к хозяину, предварительно сняв со своей лохматой, подстриженной «под горшок» головы шапку. Остальные также последовали его примеру и, смиренно опустив головы, ожидали, когда начнёт говорить их староста. А староста стоял, переминаясь с ноги на ногу, мял в руках свою шапку и не знал, с чего начать разговор с хозяином. Все слова, которые он готовился сказать по пути сюда, вылетели из головы. А ведь он должен был передать «пану Костюшко» всё, что было решено на сходе крестьянской общины. Не дождавшись объяснений от уполномоченных, первым начал разговор Людвиг:
— Ну и что это за делегация ко мне пришла? — обратился он к крестьянам, грозно сдвинув брови. — По какому поводу явились в мой двор без приглашения? А может, я приглашал, да что-то позабыл?
Интонация и слова, сказанные хозяином, не предвещали ничего хорошего для «делегатов». Некоторые уже были не рады, что согласились идти на эти переговоры. Но было уже поздно: они стояли во дворе, и хозяин ждал от них ответа на свой вопрос.
Внезапно старосту словно подменили: он перестал мять в жилистых руках шапку, расправил плечи и гордо поднял голову. Глубоко вздохнув и набрав в лёгкие больше воздуха, он коротко и громко сказал:
— Пане, не присылай больше в деревню за налогом. Сколько можно отдавать?! И так во многих семьях детям к зиме есть нечего будет.
Людвиг задумался. Он потёр свой заросший щетиной подбородок и посмотрел на «делегатов». Людвиг понимал, что крестьянам сложно выживать, когда год выдался неурожайным. Ну а кому сейчас легко?.. В то же время не ожидал, что крестьяне, к которым он относился с такой лояльностью, осмелятся прийти к нему домой с какими-то ещё требованиями. Он подошёл вплотную к старосте, скрестил на груди руки и громко, чтобы все слышали, сказал:
— Не мне отдаёте, а государству, которое вас, холопов, защищает от прусских баронов и русских генералов. А может, вы хотите, чтобы солдаты Речи Посполитой ходили в бой голодными?
Крестьяне молчали. Они почесали свои затылки и, задумавшись, смотрели друг на друга.
— Идите, идите с миром, — увещевал их Людвиг. — Ступайте к своим бабам, а то ведь я найду, куда вас направить. Прусским генералам солдаты тоже нужны, — с угрозой предупредил он, и крестьяне испуганно начали пятиться со двора. Надев головные уборы, они быстро ретировались, на ходу обсуждая, что лучше: голодать или быть проданным в какую-нибудь армию в рекруты.
Людвиг, ещё сердито пыхтя, подошёл к лошади, на которой сидел его младший сын.
Ничего не говоря, он легко вскочил на коня сзади мальчика, и лошадь тихой рысью выбежала со двора. Тадеуш со всей силы ухватился своими маленькими ручонками за холку жеребца. Он затаил дыхание от восторга новых ощущений и одновременно от чувства опасности свалиться с лошади. Отец поддерживал его правой рукой, и постепенно ощущение страха у мальчика ушло, а лошадь, проскакав через толпу общинных делегатов, вскоре довезла обоих седаков до кузницы.
Кузнец, крепкий плечистый мужчина с чёрными, как у цыган, волосами не был собственностью Костюшко. Будучи свободным человеком, он пришёл в Сехновичи откуда-то с южных окраин Польши и прижился в этих местах. Кузнецом он был отменным, а работу свою делал монотонно и добротно, чтобы не было стыдно перед заказчиками. Перед Людвигом он не заискивал, спину не гнул, по всегда здоровался первым с уважением и при этом с какой-то независимостью. В его поведении не было той рабской покорности, характерной для крепостных крестьян.
— Здравствуй, Фома, — поздоровался с кузнецом Людвиг. — Посмотри лошадь, а то что-то она хромает на левую ногу. Может, подкову надо поменять? — попросил он.
Людвиг спрыгнул на землю, приподнял Тадеуша и поставил его перед собой.
Кузнец кивнул в ответ и, осмотрев две ноги коня, отрицательно помотал головой:
— Нет, пан Людвиг, с подковами всё в порядке. А вот на левой ноге небольшая опухлость в суставе, — сделал заключение Фома. — Видимо, где-то ударилась лошадка. Но не сильно, — успокоил кузнец, — скоро пройдёт, если не нагружать скотину.
Посмотрев на Тадеуша, кузнец вернулся в кузницу и через короткое время вышел оттуда с небольшой саблей без рукоятки. Нижняя часть лезвия сабли была обмотана тряпкой. Так и подал её кузнец мальчику.
— Держи, панич, для тебя ковал. Пан Людвиг просил сделать тебе такой подарок как будущему генералу Речи Посполитой, — сказал торжественно и серьёзно кузнец, посмотрев на Людвига, и тот одобрительно закивал: мол, всё правильно.
Тадеуш крепко ухватился за саблю, а вернее за место, где в будущем должна была быть её рукоятка, и высоко поднял её над головой.
— Я могу её забрать прямо сейчас? — спросил он отца, повернувшись к нему, блестя счастливыми детскими глазами. Он уже представлял себе, как будет завидовать ему Иосиф. Ведь у него нет такой сабли!
— Пока оставь её здесь. Сначала ты пойдёшь в школу, и если будешь хорошо учиться, она станет твоей навсегда, — ответил Людвиг сыну и забрал у него саблю, а потом добавил: — Этот подарок надо ещё заслужить.
Людвиг передал саблю кузнецу, подхватил расстроенного мальчика и, посадив его в седло, сам вскочил на лошадь. Махнув на прощание кузнецу рукой, Людвиг дёрнул поводья, и лошадь неторопливо последовала в сторону дома.
Школа в городке Любешово Пинского уезда была одним из местных центров образования, где дети шляхтичей, проживающих не так далеко от её месторасположения, могли получить достойное по тем временам образование. Обычно организацией подобного рода школ занимались священнослужители наиболее распространённой в данном регионе религиозной конфессии. На территории Речи Посполитой наибольшее количество населения (так уж сложилось исторически) придерживалось католического вероисповедания. Многие католические священники уделяли внимание не только проповедям и своим прямым обязанностям, связанным с их саном в церковной иерархии. Они старались сделать всё возможное, чтобы выявить способную молодёжь и дать ей достойное образование. Получив разносторонние знания, наиболее талантливая её часть могла бы служить своей стране и обществу и приносить определённую пользу. Тем более, король всегда приветствовал такие действия католической церкви и производил пожертвования на открытие и содержание подобных учебных заведений. Магнаты Речи Посполитой, стараясь подражать королю, также часто принимали участие в финансировании таких благотворительных мероприятий.
