В огромном зале дворца оркестр играл весь вечер музыку, чередуя быстрые ритмы мазурки с плавными переливами вальса. По залу кружились пары, радуясь счастливым мгновениям свободного движения в такт такой приятной музыке. Кавалеры в восхищении держали своих дам за талию одной рукой, а второй поддерживали их нежные руки.
В самом начале вечера генерал Костюшко стоял в окружении офицеров и воеводы, но постепенно тесный круг мужчин вокруг него начал редеть, как в атаке редеют шеренги строя под выстрелами противника. Офицеры не могли спокойно стоять возле командира, когда кругом столько прекрасных паненок жаждут, чтобы их пригласили на танец. Да и для чего ещё приходить на подобные балы?!
Костюшко старался улыбаться в ответ, когда к нему обращались с каким-нибудь вопросом, и даже что-то отвечать. Но глаза его были печальны и всё время посматривали на массивную входную дверь, откуда он, хоть и с малой надеждой, ожидал появления знакомого и дорогого образа. И всё-таки надежды его сбылись: в дверях показалась Тэкля, которая также оглядела сразу весь зал и очень быстро нашла в нём того, ради которого собралась на бал вся пинская шляхта.
Не только Костюшко, но и все, кто знал или слышал о романтической встрече генерала с простой девушкой, тут же обратили своё внимание на Тэклю. По залу пошёл шёпот, к счастью, заглушаемый звуками музыки. Под взглядами десятков глаз Тэкля подошла к ближайшей колонне и остановилась в ожидании, с волнением разглядывая танцующих.
Костюшко не замедлил подойти к Тэкле.
— Очень рад, что вы приняли моё приглашение, — тихо произнёс Тадеуш, внимательно вглядываясь в юное лицо девушки и восторгаясь его свежестью и открытостью. Большие и наивные глаза Тэкли смотрели с нескрываемым восторгом на Костюшко, который стоял перед ней в полном генеральском облачении и нежно целовал ей при всех руку.
— Здравствуйте, пан генерал, — еле смогла вымолвить она. — Спасибо за приглашение. Я никогда не была на таких светских вечерах, — честно призналась Тэкля, растерянно оглядываясь вокруг.
— Так разрешите пригласить вас на следующий танец? — спросил Тадеуш, надеясь в танце обнять эту юную особу.
— Я-то с удовольствием, но готовы ли вы со мной танцевать, когда вокруг столько великосветских дам, которые только и мечтают быть вашей партнёршей? — уже немного освоившись, вдруг дерзко ответила девушка, заметив устремлённый на них завистливый взгляд стоящих рядом красивых паненок.
Костюшко посмотрел вокруг себя, потом, повернувшись снова к Тэкле, ответил:
— Милая Тэкля, когда я стою рядом с вами, то для меня другие дамы не существуют, я их просто не замечаю.
Этими словами генерал Костюшко совершенно обезоружил Тэклю, и она, торжествующе и гордо посмотрев на своих потенциальных соперниц, молча подала ему руку, когда начался новый танец.
Тадеуш нежно поддерживал в танце лёгкое тело Тэкли и, не отрывая свой взгляд, смотрел на её раскрасневшееся лицо. В какое-то мгновение Тадеушу показалось, что он смотрит не на Тэклю, а на Людовику, но видение в его сознании испарилось так же быстро, как и возникло.
Тэкля же наслаждалась движением под музыку и с трепетом ощущала под своей рукой сильную мужскую руку генерала. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, тем более танец на балу. Костюшко проводил девушку до колонны, но не отошёл от неё, а предложил Тэкле прогуляться по дворцовому саду. Взволнованная танцем и немного уставшая от нахлынувших на неё эмоций, Тэкля сразу согласилась, и через минуту они уже прогуливались по тенистой аллее, оставив участников бала обсуждать будущее нового командира дивизии.
— Вот так меня и гоняла судьба в этой жизни по разным странам и континентам, а в итоге живу один, без семьи, и мечтаю встретить ту единственную, которая заполнит пустоту в моей душе и в моём доме, — откровенничал Тадеуш перед юной особой. Сам он и не помнил, кому так много рассказывал о себе в последний раз. Наверно, только Томасу Джефферсону когда-то очень-очень давно да родному брату Иосифу, когда долгими зимними вечерами они рассказывали друг другу о своей жизни за восемь лет разлуки.
— Я думаю, что многие девушки этого города были бы счастливы, если бы вы сделали им подобное признание, — искренне удивилась Тэкля рассказу генерала. Она не ожидала таких откровений от человека, который видит её лишь второй раз в жизни и годится в отцы.
— Понимаете, милая Тэкля, я стараюсь уходить на службу пораньше и приходить домой как можно позднее, чтобы оставалось время только на сон и еду, — продолжал изливать накопившуюся в душе горечь Костюшко. — Чем больше свободного времени, тем острее ощущаешь своё одиночество в этом мире.
— Ну, вы ведь такой известный человек, герой, неужели вы не смогли до сих пор найти себе спутницу жизни? — заикаясь от волнения, спросила Тэкля, ожидая, что вот-вот генерал скажет сейчас самое главное, ради чего они уже около часа гуляют по парку.
— Раньше не мог... Но надеюсь, что я её уже нашёл, — Костюшко остановился после последней фразы, осторожно взял Тэклю за плечи и повернул к себе лицом.
— Посмотрите на меня. Вы видите, я уже не молод, но полон сил и желания создать семью. Я хочу сделать вам предложение стать моей женой, дорогая Тэкля, — наконец произнёс Костюшко и понял, что Рубикон перейдён. Теперь или уже никогда...
Тэкля ожидала подобного разговора, но всё равно не нашлась, что ответить. Она была в полном смятении от того, что это всё-таки произошло и теперь ей надо отвечать, а вот эта задача была для неё пока не по силам. Смущаясь ещё больше от того, что Костюшко ждал от неё ответа и молчал, она отвернулась от негр и попробовала его отговорить от данного решения:
— Я простая девушка, дочка хорунжего, обедневшего шляхтича, а вы генерал...
— Я тоже не сразу стал генералом. Ещё недавно я жил в небольшой деревне и помогал брату в управлении поместьем, — напомнил девушке о своём происхождении Костюшко.
— Я не могу сразу принять решение, — уклонилась от прямого ответа Тэкля. Ей вдруг стало страшно, что с момента её согласия в её жизни всё переменится. Она вскоре станет замужней женщиной, будет следовать за своим мужем по гарнизонам или, что вероятнее, годами сидеть дома и с волнением ожидать его возвращения после очередного военного похода. А она ещё так молода и не готова к серьёзной семейной жизни, тем более с таким известным человеком.
— Вас смущает мой возраст? — прямо спросил Костюшко, огорчённый её ответом.
— Дело совсем не в вашем возрасте, — с испугом за свою бестактность возразила Тэкля. — Я приду домой и всё расскажу отцу и маме. Надо же получить от них благословение. Я у родителей единственная дочь, и кроме меня у них никого нет.
— Да-да, конечно. Я вас понимаю... — рассеянно пробормотал генерал, вспомнив гордого хорунжего Журовского и разговор с ним. Тадеуш понимал, что шансов получить от него отцовское благословение на этот брак совсем мало.
— А теперь мне пора домой, — проговорила Тэкля, — а то родители, наверно, ждут меня, не спят, волнуются. Он... — Тэкля замялась, не зная, как объяснить Костюшко неприязнь к нему со стороны отца. — Отец не хотел, чтобы я ходила на этот бал.
