Только один депутат Сухожеский осмелился выступить против принятия главного закона Речи Посполитой. Сначала он кричал, картинно разрывая на себе одежду:
— Подготовлена революция на гибель свободы!.. Сейм хотят запугать грозящим новым разделом Речи Посполитой!
В ответ на крики представителя консерваторов выступил патриот Тадеуш Матусевич и прочёл донесение от Министерства иностранных дел о сближении прусского и петербургского двора. А это означало только одно: в случае вторжения России Польша окажется в изоляции.
— Мы требуем немедленно найти средство для спасения Отчизны! — громко заявил Игнатий Потоцкий королю, и Станислав Август Понятовский его тотчас озвучил всем депутатам.
— Я вижу спасение государства в сильном правительстве, — пояснил он. — Проект его организации уже готов и совпадает с волей большинства депутатов.
В соответствии со сценарием и генеральной репетицией раздались громкие голоса:
— Давайте проект! Зачитайте всем этот документ!..
И эти требования были тут же удовлетворены секретарём сейма, который озвучил его содержание под одобрительный гул голосов большинства. Консерваторы поняли, что они проиграли. И тогда их лидер, тот же Сухожеский, сделал последнюю попытку организовать срыв сейма. Он взял за руку своего сына и закричал:
— Я убью себя и своего ребёнка, лишь бы он не дожил до рабства под сенью этой конституции!
Однако сторонники оппозиции поддержали его как-то вяло. Подобные заявления они делать не собирались, а тем более претворять их в жизнь. Патриоты же, наоборот, активизировались и потребовали немедленного принятия проекта. Король согласился.
— Все, кто любит Отечество, должен быть ЗА проект, — король словно указывал, каким должно быть следующее действие депутатов. — Кто ЗА проект, пусть отзовётся!
— Все! Все!.. — громко раздались ответные крики.
Вторичное чтение проекта на сейме даже не заявлялось. Спектакль состоялся к восторгу зрителей и большинства его участников, а Станислав Август Понятовский немедленно присягнул конституции, как только она была принята большинством голосов без обсуждения. Восторженные крики: «Да здравствует конституция!» легко заглушили робкие протесты: «Nie mа zgody»
[33].
— Через мой труп! — крикнул Сухожеский и упал на пол. Все депутаты и сенаторы, кроме оппозиции, последовали в костёл Святого Яна для принесения присяги только что принятому основному закону страны. С улыбками на лицах и восторгом от того, что только что свершилось, они перешагивали через лежащего Сухожеского, не обращая на него внимания.
Мещанство встретило всю процессию криками: «Да здравствует король! Король с народом, народ с королём!». Вслед за мещанами крики приветствия подхватила шляхта. Станислав Август Понятовский сам не ожидал, с каким восторгом его встретят горожане. Ещё недавно его обвиняли в отсутствии воли и попрекали русскими гарнизонами в Варшаве. Одни открыто выражали недовольство его политикой лояльности к русскому двору, а другие, сторонники России, наоборот, угрожали обратиться за военной помощью к Екатерине II и созданием конфедерации. А сегодня все кричали ему «Виват!» и «Да здравствует король!». Станислав Август Понятовский гордился собой и тем, что сейчас происходило на его глазах.
5 мая на очередном заседании сейма депутаты опять восторженно кричали и аплодировали: секретарь зачитал проект закона о равенстве сословий перед законом, что давало мещанам возможность дослужиться до высших чинов. Шляхта также осталась довольной: теперь ей разрешалось заниматься торговлей при сохранении всех прав и привилегий, полученных в прежние времена. Проект был принят единогласно и без рассуждений.
Гетман Браницкий был крайне раздражён и недоволен. Его всё-таки обошли, обвели вокруг пальца, как неопытного мальчишку. Однако он не решился открыто выступить против конституции при таком всенародном ликовании.
«Ну, ничего, ничего, — прошипел он, когда под усмешки Игнатия Потоцкого и его товарищей ставил свою подпись на бумаге, подтверждая свою поддержку конституции. — Мы ещё посмотрим, чья сила возьмёт верх...»
За ним поставили свои подписи и другие его сторонники, которые ещё недавно на сейме кричали «Nie mа zgody». Противники реформ испугались варшавских восторгов, но не отказались от своих убеждений. Они решили затаиться и выждать время, чтобы снова возвысить свой голос, но только при сильной поддержке извне.
В костёле Святого Яна, где собрались офицеры польской армии, было тесно и душно от большого количества военных, которые прибыли в Варшаву для принесения присяги. Командующий пинской дивизией Тадеуш Костюшко присягал на верность конституции в костёле вместе с начальником инженерных войск Казимиром Сапегой и полковником Якубом Ясинским. Исполнив свой долг, они вместе вышли из костёла и направились в офицерский клуб, чтобы обсудить последние события. Костюшко обратил внимание на кожаную лакированную портупею Сапеги. На ней висела бляха с надписью «Король с народом, народ с королём!», а по пути они то и дело встречали шляхтичей, которые носили аналогичные знаки отличия патриотов.
Этот лозунг стал настолько популярен в эти дни, что каждый уважающий себя варшавянин торопился заказать себе бляху с такой же надписью. От мужчин в проявлении патриотических чувств не отставали и женщины. Одна знатная дама появилась в Саксонском саду с голубым поясом, на котором чёрными буквами были выписаны слова: «Король с народом, народ с королём!», и сразу стала законодательницей новой моды. На следующий день сотни варшавянок бросились заказывать себе такие же пояса, чтобы появиться в них перед своими мужьями.
«Да, началось, — размышлял на ходу Костюшко. — Главное, чтобы за бляхами не начались штурмы Бастилий, а может, и того хуже. А очередная война с Россией нам уже обеспечена...»
— Ну что, панове, нахмурились? — обратился Ясинский к Костюшко и Сапеге. Они сидели за одним столом, пили вино и почти ничего не ели. — Наконец-то дождались мы своего часа: Речь Посполитая имеет свою, а не навязанную кем-то конституцию.
— Я принёс присягу конституции, однако нахожу в ней статьи, которые не соответствуют моим убеждениям, — вдруг заявил Сапега.
Костюшко и Ясинский с удивлением посмотрели на него.
— При этом ты первый пришёл на очередное заседание сейма с этой бляхой, — напомнил Ясинский, указывая на портупею генерала. — Впрочем, это все мелочи. Теперь подождём реакции на последние события Пруссии и Австрии, а главное, что скажет Екатерина.
— Ничего она не скажет, — вмешался в разговор Костюшко. — Ей сейчас не до нас: война с турками ещё не окончена. Своё слово она скажет, если Россия и Турция подпишут мирное соглашение.
— Значит, будет война? — спросил Ясинский.
— Даже не сомневайся, — уверенно ответил за Костюшко Сапега. — Российская императрица не простит Понятовскому его вольностей. Гетман Браницкий со своими сторонниками, я думаю, ещё подольёт масла в огонь.
