Костюшко промолчал на такое замечание, но задумался над тем, что только что услышал. Он вспомнил о штурме дворца в Тюильри, когда 20 000 повстанцев пытались овладеть последним убежищем короля Франции. Сражение было кровопролитным, а результат плачевным для Людовика XVI: он отрёкся от власти, а сегодня его собираются казнить.
Вспомнил Костюшко и о своём бывшем командире маркизе Лафайете, который с января 1778 года по решению Конгресса Соединённых Штатов возглавил Северную армию, сосредоточенную в районе Олбани, в которой воевал Костюшко в звании полковника инженерной службы. После возвращения Лафайета во Францию в январе 1781 года молодой герой стал самым популярным человеком во Франции и получил от короля чин полевого маршала. Однако с началом революционных действий на родине он стал в оппозицию к королевской семье.
После взятия Бастилии Лафайет был назначен начальником Национальной гвардии и в этой должности стал одним из самых влиятельных людей в государстве. Будучи либералом, мечтающим о совмещении монархии со свободой демократических реформ, он вызвал в отношении себя неприязнь королевской семьи и крайних партий одновременно. И только огромная популярность Лафайета, его республиканские взгляды и прежние заслуги некоторое время не позволяли крайним партиям, возглавляемым такими лидерами, как Марат, выдвигать требование перед Конвентом о его аресте.
После упразднения должности главнокомандующего Национальной гвардией Лафайет ещё находился во Франции и нёс службу в качестве начальника одного из трёх приграничных отрядов Северной армии. Но вскоре после отречения короля Людовика XVI от власти в лагерь к Лафайету прибыли комиссары Законодательного собрания для приведения солдат к присяге на верность недавно провозглашённой Республике. Лафайет не только категорически отказался выполнять их указание, но и приказал своим солдатам арестовать комиссаров. Когда же сведения о самоуправстве маркиза дошли до Парижа, то Законодательное собрание объявило его изменником и потребовало привлечь к ответственности.
— Видите, — кричал Робеспьер, — я был прав, когда требовал расследования по вопросу участия Лафайета в организации побега Людовика Бурбона из Франции. А вы меня тогда не послушали, — неистовствовал он перед депутатами.
Чтобы не попасть под нож гильотины, Лафайет бежал из Франции к австрийцам, где его заподозрили в двуличности. В результате всех событий герой Войны за независимость Соединённых Штатов, генерал американской армии, бывший маршал Франции и бывший начальник Национальной гвардии Франции оказался за решёткой в Ольмюцской крепости.
Про все эти события Костюшко стало известно от друзей, с которыми он общался в Париже после отставки и приезда во Францию. Но о многих подробностях последних дней жизни французского короля Людовика XVI Костюшко, как и многим простым смертным, не было известно.
Только одним отречением короля от власти «представители народа» Франции уже не могли удовлетвориться. В сентябре 1792 года по решению Конвента были казнены около 5000 аристократов, а заодно и личная охрана короля, состоящая из солдат швейцарской гвардии, выполнивших с честью свой последний долг. Нож гильотины совершал свою кровавую работу без остановки и усталости. Только палачи, вершившие, как им казалось, справедливое наказание, прерывали ненадолго свою чёрную работу, и то только для того, чтобы убрать обезглавленные тела и передать право казни своему сменщику.
И завершением расправы над высшей французской аристократией стал суд над гражданином Людовиком Бурбоном и приговор: «Виновен». 16 января 1793 года национальный Конвент провёл поимённое голосование депутатов для вынесения окончательного решения о судьбе подсудимого. 387 депутатов Конвента проголосовали за смертную казнь Людовика Бурбона и 334 — за смертную казнь условно или тюремное заключение. Но только через три дня дебатов, не вынося своё решение на обсуждение народа, национальный Конвент постановил гильотинировать Людовика Бурбона в течение 24 часов.
Об этом решении Людовик XVI узнал, находясь в тюрьме Тампль, где пребывал с момента своего ареста после неудавшегося побега. От этой новости его начало лихорадить, но он взял себя в руки и попросил позвать аббата Эджворта де Фримонта.
— За что меня преследует мой кузен, герцог Орлеанский
[37]? — задал Людовик один из первых вопросов аббату.
Аббат в ответ только пожал плечами и потупил глаза.
В тот же вечер к королю допустили его семью для прощания: жену Марию Антуанетту, сына, дочь и сестру Елизавету. Они долго сидели рядом в молчании, и только рыдания жены и всхлипывания детей прерывали тягостную тишину. Наконец, охрана попросила всех уйти, и только верный слуга Клери остался в тесном помещении с приговорённым.
В 5 часов утра Клери выбрался из своего угла и разбудил Людовика XVI, который всю ночь не спал и забылся только под утро, измученный тягостным ожиданием наступления своего последнего дня. После того, как камердинер причесал короля, Людовик достал из карманных часов своё обручальное кольцо, надел на палец и приготовился к обедне, которую отслужил всё тот же аббат Эджворт. До этого момента Людовик всё делал механически, молча, с достоинством, как в обычной жизни, но после обедни его начал бить озноб, как от холода: дрожали руки, тряслась челюсть, плохо слушались ноги... Однако Людовик смог побороть страх приближающегося конца земной жизни.
В двери комнаты постоянно стучали охранники и смотрели в маленькое окошко.
— Они боятся, как бы я не покончил с собой, — горько усмехаясь, высказал замечание Людовик аббату. — Увы, они плохо меня знают. Покончить с собой было бы слабостью. Нет, если нужно, я сумею умереть!
Одёрнув камзол и посмотрев на прибывших за ним офицеров охраны, он вышел из комнаты с гордо поднятой головой.
Во дворе тюрьмы уже стояла карета, вокруг которой застыли в ожидании конные гвардейцы. «Ну вот и всё, — подумал с горечью Людовик. — Пора на встречу с Богом...» Он сел в карету и начал молча молиться, а рядом разместились два жандарма и аббат Эджворт, который провожал своего короля к месту казни и также тихо молился за спасение его души.
«А ведь правда, зачем вершить эту казнь? Почему нельзя было просто добиться отречения от престола и изолировать французского короля? — размышлял Костюшко, находясь в состоянии тягостного ожидания. — Не исключено, что во Франции может произойти переворот или новая революция, которая приведёт к власти сторонников монархии. В таком случае всегда найдётся кандидат на место монарха (свято место пусто не бывает), который станет родоначальником новой династии, даже если родословная Людовика прекратит своё существование на нём или на его сыне? Что намеченная казнь изменит в этом историческом процессе?..»
— Знаете, я не француз и мне сложно давать оценку поведения этих людей, — Костюшко после продолжительного молчания и размышления указал незнакомцу на стоящую внизу толпу. — Но ведь и вы пришли сюда, как и они, со своей определённой целью. И, прошу заметить, я не спрашиваю вас, с какой.
