Книга Преданный и проданный, страница 71. Автор книги Борис Павленок

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Преданный и проданный»

Cтраница 71

Пожевав, корова шумно вздохнула, и снова: хрум-хрум...

Не отрывая взгляда от диковинного зверя, Иванушка тоже встал на четвереньки и попробовал срывать губами траву. Это у него не получилось. Тогда он, подойдя ближе к корове, изобразил единственный знакомый ему звук из животного мира:

— Гав! Гав!

Корова, со свойственной этому виду животных меланхоличностью, продолжала своё: хрум-хрум-хрум...

— Что ты есть, тварь Божия или создание Сатаны? — озабоченно спросил Иоанн и задумался. — Рога есть, а глаза добрые... — Улыбнулся. — Нет, творение Божие.

Опустил голову, вгляделся себе под ноги. Присев на корточки, внимательно рассмотрел в подробностях лист, бегущего муравья, жёлтенький цветочек — дивные творения природы. Взгляд его, ограниченный многие годы пространством темницы, видел мир отдельными кусками. Стоило оглядеться окрест — в глазах кружило. Иванушка поднялся, прислушался. Издалека донеслись звуки песни, послышалось девичье взвизгиванье. Пошатываясь и волоча ноги, Безымянный пошёл на звуки и вскоре выбрался на большую поляну, посреди которой горел костёр. Изумлённо глядел он, как парни и девушки прыгали через вольный огонь, смеялись, убегали парочками в лес. Двое выбежали прямо на него, затаившегося в кустах. Иванушка заворожённо смотрел, как парень, пытаясь обнять светловолосую девушку, гнул и ломал её, а она, смеясь, весело отбивалась.

Иоанн, словно заколдованный, шагнул к ним:

— Дай мне... золотые волосы ладаном пахнут... — Он потянулся руками.

Девчонка испуганно взвизгнула, бросилась прочь. Парень испуганно попятился от невесть как попавшего сюда барина.

— Не един убо зверь подобен жене сей... — шептал Иоанн, пугая парнишку безумными глазами, — змеи и аспиды в пустыне убояшися...

Разглядев, что перед ним безумец, парень осмелел:

— Я те, аспид, щас по шее вломлю. Почто в кустах таишься? — И, выставив рогами пальцы, скривив рожу, высунув язык, закричал: — Бе-е-е!

— Сатана! — ахнув, возопил Иоанн и кинулся бежать.

Вслед ему понёсся пронзительный свист.

В глазах Иоанна всё шаталось, двоилось, мельтешило. Зацепившись ногой за корягу, он полетел кубарем да так и остался лежать, прижавшись к земле, закрыв голову руками. Спустя некоторое время он осторожно приоткрыл один глаз и увидел, как близко-близко, возле самого лица его шевелился большой зелёный кузнечик, потирая лапки одна о другую, проводил задумчивым взглядом божью коровку с красной спинкой, широко распахнул глаза, увидев некоего шестикрыла, который взлетел прямо перед самым носом, обнажив оранжевые подкрылки.

— Домой, домой хочу, не могу тут! — вскочил Иванушка. — Домой! — И забормотал, пытаясь сам себя успокоить: — Аз есьм альфа и омега...

Путаясь ногами в траве, он бросился по дорожке, затем напролом через ямы, кусты, ручьи, пока не открылся перед ним берег Невы. Иоанн остановился, тяжело дыша, перед лодочником, ставившим верши. Только лодочник, почуяв человека, обернулся — повалился перед ним безумный принц на колени.

— Домой хочу, к князю Чурмантееву... — горько заплакал он. — Домой, там камера, там тихо, там хорошо мне...

— Это в крепость, чо ли, к Чурмантееву-то? — отозвался коренастый красноносый лодочник и, присмотревшись к Иванушке, предположил: — Подгулямши, видать, вчерась, головка болит. Ну, — понимающе вздохнул он, — с кем не быват... Денежку бы надо, а то мозоль набью, — и протянул руку.

Иоанн, не глядя, порылся в карманах, вытащив что-то, сунул в раскрытую ладонь лодочника. У того полезли на лоб глаза — плата явно была немалой. Старик радостно засуетился:

— Это мы счас, это мигом, — и налёг на вёсла.


У крепости в нетерпении метались вокруг Иванушки Чурмантеев, Власьев, тайный советник Волков. Узник радостно улыбался своим стражам.

— Дома, дома... Дщерь идумеска живуща на земле... И явилась она, облачённая в виссон, пурпур и солнце... И всяка тварь, живуща на земле... — Он испуганно огляделся и заторопился вдруг: — Домой, домой, а то придут, прикуют на цепь, как зверя, и не увижу я ни лика человечья, ни солнца...

— Пойдём, пойдём, Иванушка, — почти нежно ворковал Чурмантеев, — твой дом ждёт тебя...

Тайный советник Волков передал Чурмантееву пакет:

— Тут инструкция, как поступить, ежели кто-либо без письменного царского указа попытается добром ли, силой исторгнуть Безымянного из узилища... Если явится столь сильная рука, что спасти будет немочно, арестанта умертвить, живого никому в руки не давать.

— Мы сию инструкцию имеем, — сказал Чурмантеев.

— Имеете, но не исполняете.

— Так ведь прибыл адъютант от его величества...

— А письменный указ вручали?

— Никак нет.

— По поручению Тайной канцелярии чиновник Шешковский проведёт расследование, и, ежели не будет обнаружено с вашей стороны злого умысла, отделаетесь одной лишь высылкой на Калмыцкую линию. От должности главного пристава отлучены с сего дня...

Чурмантеев бухнулся в ноги:

— У меня девочки малые... Прошу пощады...

— Одновременно с вами выедет и гувернантка ваша, так что дети без присмотра не останутся.

— А госпожа Пчелкина за что же?

— За осведомлённость излишнюю и нескромность языка. Господин Шешковский, приступайте к дознанию.

Невзрачный чиновник с плешью и серым безусым лицом, на которого как-то никто не обратил внимания, молча поклонился.

8

Ночь за окнами пиршественного зала озарялась сполохами торжественного салюта, гремели военные оркестры рёвом ослиной шкуры, пронзительно свистели флейты, вскрикивали медные тарелки. Обед в честь мира с Пруссией после окончания Семилетней войны был устроен по всем правилам казарменного этикета — его величество сидел окружённый полководцами, дипломатами, имея по правую руку прусского посланника, по левую — вестника мира Гудовича, коему доверено было подписывать мир в Берлине. Портреты императора Петра и вчерашнего супостата Фридриха, писанные в рост и поднятые над столами, перевитые гирляндами хвои и цветов, оплетённые лентами колеров прусского и русского флагов, являли собой символ трогательного и вечного единства. Дамы и господа, как и положено по фрунту, сидели за разными столами. Вдоль стен по периметру зала стояли верные янычары Петра — голштинцы. Пётр, как и обычно при застольях, был в подпитии, которое сопровождалось непомерными хвастовством и болтовнёй.

— Я вынужден буду, так и передайте королю, господин посол, защитить интересы своей Голштинии от наглых... датских притязаний! — кричал он через всю залу датскому посланнику Гакстгаузену. — Скоро, очень скоро мои бравые и верные голштинские быки пройдутся по полям и городам Дании. Я сам поведу их, и вы узнаете, что такое прусский дух и голштинская шпага. По пути я отдам честь и уважение королю Фридриху. Я имел честь служить в его армии как простой солдат, да, да, как простой солдат. — Со свойственной ему живостью, Пётр подбежал к капралу, нёсшему почётный караул у штандартов, выхватил у него ружьё и начал выделывать строевые артикулы: — Айн! Цвай! Драй! Линке! Рехтс! — Так же неожиданно бросил ружьё и подбежал к своему месту. — Я возьму у Фридриха армию и стану во главе двух армий — прусской и русской. И я сделаю своё герцогство счастливой страной. Дамы и господа! Майне либен геррен унд дамен! Я предлагаю тост за здоровье высокой голштинской фамилии. Всем встать!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация