И Агапеев рассказал следующее...
Скобелев прибыл в Чигишляр 7 мая 1880 года. На пароходе, на том же, на котором ехал он, везли и его чудного белого коня. Когда пароход был у берега, Михаил Дмитриевич не велел идти к пристани, а остановиться прямо в море. Потом он приказал вывести своего коня и спустить его в море. Красавец-конь немедленно очутился в волнах седого Каспия. Умное животное огляделось вокруг и поплыло прямо к берегу.
— Если выплывет — успех нас ждёт! — громко, чтобы все кругом слышали его слова, произнёс генерал.
На пароходе всё замерло. Белый красавец уже слился с седою пеной буруна. Его несколько минут не было видно. Вдруг громкий шёпот восторга пробежал по пароходу. Кто в бинокли, кто невооружённым глазом увидели коня генерала, благополучно выбравшегося на береговую площадь. Ещё мгновение, и конь, отряхнувшись, уже мчался с весёлым ржанием к лагерю...
— Если бы вы только знали, поручик, что на берегу было, — рассказывал Агапеев, — когда там узнали, что генерал, так сказать, судьбу испытывал... Такое «ура!» тогда грянуло, что, пожалуй, во всех степях окрест было слышно... Только и разговаривали после о том, что Денгиль-Тепе мы непременно возьмём... Непременно возьмём... И теперь все уверены, что поход нас ждёт удачный...
— Аминь! — торжественно заключил Волпянский и повёл разговор о приготовлениях к предстоящему походу по пескам.
За это время войска были уже продвинуты на 181 версту вперёд, к посту Дуз-Олум. Отсюда они прошли ещё 121 версту и заняли старинную туркменскую крепость Вами. Геок-Тепинсий оазис был перед русскими богатырями. Денгиль-Тепе манило к себе Белого генерала...
XXXIV
ПОД ГЕОК-ТЕПЕ
а высоком холме, поднявшемся над раскинувшейся беспредельно песчаной пустыней, высится Денгиль-Тепе, главная крепость текинцев. Со всех сторон поднимаются стены, столь толстые, что никаким ядром их не пробить. Вокруг крепости — сады. Приятно ласкает взор их нежная зелень... но чу!., что такое?
В недрах текинских песков раздаются звуки военной музыки... Откуда это? Текинцы на стенах не то с недоумением, не то с тревожностью вглядываются вдаль.
Перед ними словно какая-то белая лента вьётся... будто это ползёт гигантская белая змея... Вот она ближе и ближе... Нет, это не лента, это не змея — это подходят к текинскому оплоту русские отряды.
Вот медленно, но грозно идёт пехота, сверкая на солнце холодной сталью своих штыков. Идут и испытанные кавказские полки, десятки лет без устали сражавшиеся с неприятелями в горах Кавказа. За пехотой потянулись казачьи сотни. Громыхают пушки... Страшная гроза надвигается на Геок-Тепе, приют текинцев...
— Сам Гез-Каллы — кровавые глаза — ведёт «белые рубахи»! — проносится весть среди полудикарей, и они чувствуют, что хотя и не много русских, но тот, кого они прозвали Гез-Каллы, не уйдёт от них без победы, как уходили его предшественники.
Гез-Каллы — это генерал Скобелев...
Он не пошёл из Вами на текинцев, пока не подготовил своего отряда так, что люди могли пройти по степям, ни в чём не нуждаясь. Запасены были верблюды в огромном количестве, собран был провиант, но и тогда Скобелев считал, что идти на Ахал-Теке ещё рано... Прежде чем вести отряд, он пожелал сам обследовать и путь до Геок-Тепе, и саму крепость.
Благополучно дошёл рекогносцировочный отряд до кишлака Янги-кала в нескольких верстах от Геок-Тепе. Здесь Скобелев под надёжной охраной составил обоз и тронулся к крепости.
Едва только русских завидели из Денгиль-Тепе и там несколько оправились от смущения, пушечный выстрел возвестил всему собравшемуся текинскому народу, что неприятель близко. Не замолкло ещё эхо, вызванное грохотом пушки, как навстречу русским понеслись толпы конных текинцев, оглашая недавно ещё тихую равнину громким гиканьем и десятками ружейных выстрелов. Завязалась перестрелка. Выдвинутые вперёд пушки ударили по текинцам шрапнелью. Множество коней без всадников, сбитых из седел выстрелами, мчались по полю, но текинцы, горевшие желанием схватиться с русскими, не испугались и ещё более участили свои выстрелы.
Нападение текинцев опасности не представляло, но оно мешало производить съёмку местности. Скобелев приказал отпугнуть нападавших.
При разведочном отряде была так называемая ракетная команда: десять станков для запуска ракет в неприятеля.
Выдвинули станки. Молоденький поручик суетливо хлопотал около них, уговаривая наводчиков попадать прямо в текинцев, бесновавшихся совсем близко. Однако первая попытка закончилась неудачей. Первые две ракеты зашипели и лопнули в станках... Третья, наконец, вылетела, но в воздух не поднялась, а упала недалеко от офицера. Тот, слава Богу, успел отскочить назад...
— Поручик! Надо уметь умирать! — раздался над ним знакомый звучный голос.
Михаил Дмитриевич, заметив, что ракеты долго не показываются, сам поспешил к команде. Его возглас страшно смутил молодого человека. Он на глазах генерала кинулся к одному из станков и самолично пустил ракету. Она, шипя, взвилась и через секунду влетела прямо в неприятельскую конницу, произведя там настоящий переполох. Лошади, перепуганные шипением и треском, перестали слушаться всадников и кинулись в разные стороны, унося их с равнины.
— Благодарю, поручик! — крикнул Михаил Дмитриевич. — Весьма рад за вас!..
Он унёсся вперёд к своей свите, расположившейся на высоком бугре, откуда прекрасно обозревалась вся местность. Топограф и некоторые офицеры уже работали, набрасывая кроки неприятельского укрепления и его окрестностей. Вдруг засвистели пули. Оказалось, что партия текинцев, укрывшись в одном из садов, принялась беспокоить оттуда отряд ружейным огнём. Чтобы прогнать неприятеля, выслали взвод местного — красноводского — батальона. Скобелев смотрел с бугра через бинокль, как шли солдаты. И вот на лице его появилось гневное выражение. Дав шпоры коню, генерал помчался прямо к взводу красноводцев. Оказалось, что батальон состоял из молодых солдат, никогда ещё не бывавших под выстрелами. Очутившись под пулями, они скоро смешались, залегли в высохший арык и начали оттуда стрелять по текинцам. Вместо дела выходила бесцельная, утомительная перестрелка, которая могла продолжаться часы.
— Это ещё что такое? — загремел Скобелев, останавливая на всём скаку своего коня. — Вставай, стройся!..
Он поднял солдат, позабывших при его появлении о текинских пулях, и тихим церемониальным маршем довёл их до предназначенного места.
Несколько учащённых залпов, и текинцы были выбиты из сада. После этой работы пошли без перерыва, и к двум часам дня рекогносцировка завершилась.
Теперь предстояло возвращаться назад. А это было самое трудное...
Текинцы собрались массами и только ждали того момента, когда русские пойдут прочь.
