Теперь полудикари увидали то, чего они никогда ещё не видывали... Не торопясь, словно на учебном плацу, весь отряд переменил фронт, и вдруг раздались звуки марша... Ровно, в ногу, будто кругом и не было врагов, готовых кинуться на отходивших в шашки, пошла вперёд пехота, оградившая своим щетинистым строем пушки. На флангах разместились казаки, только оборачивающиеся на замерших на одном месте текинцев да грозивших им нагайками. Звуки музыки так и разливались над пустыней, и под них отряд стройно и плавно отходил всё дальше и дальше.
Текинцы, наконец, очнулись и с неистовым гиканьем пустились вслед за уходившим отрядом. Теперь оказалось, что каждый текинский всадник вёз позади себя на коне пешего товарища. Мгновение — и с трёх сторон русский отряд был окружён гомонящей толпой, готовой броситься на ненавистные «белые рубахи». Но миг ещё — раздалась команда, и весь отряд ощетинился сотнями штыков. Раздалась новая команда, и грохнули залпы. Град пуль, просыпавшись на текинцев, заставил их откинуться в сторону, но некоторые из них всё-таки прорвали цепь и, конечно, погибли все на русских штыках. Тогда настала очередь пеших. Нестройной толпой бросились они к отряду с обнажёнными шашками, но даже подойти не смогли близко. Русская картечь так и отшвырнула их...
Показалось Егин-батырь-калы, пункт «с водой», где вышедший для разведки отряд оставил свой обоз и несколько тяжёлых орудий. Как ни смелы были текинцы, а тут они не посмели преследовать русских и рассыпались во все стороны, засев в горах напротив занятого русскими укрепления. Скоро на высотах стало показываться множество пеших и конных текинцев, очевидно, высматривавших издали, как расположатся на ночлег русские.
А Михаил Дмитриевич сам хлопотал над этим. Громче всех других раздавался его звучный, басовитый голос. Он отдавал приказания, распределял людей, сам указывал подходящие места для орудий, рассылал секреты. И Скобелев, и все его офицеры были уверены, что с наступлением темноты текинцы нападут непременно. Последние видели, что рекогносцировочный отряд невелик, а это давало им повод вообразить, что их нападение будет иметь несомненный успех.
Ещё в войну с турками Скобелев заметил, какое сильное впечатление производит на наступающих внезапно открытый по ним огонь, и теперь настрого запретил стрелять без команды. Были заготовлены огромные костры, но их пока не зажигали. Михаил Дмитриевич намеревался поразить воображение пылких и впечатлительных противников.
В глубокую тишину погрузился весь русский лагерь, когда опустилась ночь. Костры, разведённые днём для приготовления пищи, были не только погашены, но даже и засыпаны. Во всём лагере горела только одна свечка — в палатке у Скобелева, погруженного в разборку и приведение в порядок накопившихся за день дел. В лагере царила мёртвая тишина, хотя никто не думал спать. Солдаты шёпотом переговаривались друг с другом, да ветер, набегая порывами, чуть слышно шелестел листьями группы деревьев, около которых раскинулся русский лагерь.
Вот настала глухая полночь, но текинцы всё ещё медлили с нападением. Лишь в конце второго часа приползли стрелки из секретов и сообщили, что громадные толпы неприятеля крадутся к лагерю с трёх сторон...
Наступило мгновение, когда скобелевцам приходилось помериться силами с врагом, дерзким, настойчивым, кровожадным и весьма ободрённым своими прошлыми успехами.
Скобелев очутился около передовых частей.
— Не стрелять без команды! — повторял он тихо приказание. — Целься, братцы, ниже! И горячиться нечего... Вон они идут!..
Прямо на лагерь двигалась тёмная масса... двигалась она в грозном молчании... Текинцы, видимо, так были уверены в своём превосходстве, что не старались даже предварительно «запугивать» противника и шли прямо напролом.
Тёмная масса уже совсем близко... И вдруг пустыня, горы — ожили от ужасающего крика. Разом закричали несколько тысяч человек, и их голоса смешались с треском ружейных выстрелов.
Мёртвое безмолвие было ответом со стороны русских...
Ободрённые этим молчанием текинцы с трёх сторон кинулись на безмолвный лагерь, но когда они были в нескольких десятках шагов, ярко-огненная полоса прорезалась в темноте ночи, раздался грохот залпов, следующих один за другим, и град пуль ударил текинцам прямо в лицо.
Словно невидимая сила отшвырнула их прочь. Эхо, множась в горах, пронесло гул залпов, и затем опять всё стихло в русском лагере. Будто и нет его здесь... Ошеломлённые текинцы откатились далеко в пустыню. Послышались отдельные голоса и восклицания. Очевидно, предводители созывали своих людей и подбадривали их, склоняя к новому нападению...
Теперь текинцы узнали, что ждёт их... Но первые залпы не надолго поразили их воображение. Они слышали только ружья, и предположили, что у русских закончились заряды для пушек...
С новым пронзительным гиком, покрываемым треском ружей, кинулась масса текинцев на безмолвно поджидавший их отряд. Теперь пушки и ружья заговорили одновременно. Злая картечь вырывала целые кучи тел, залпы грохотали непрерывно, вокруг быстро вырастали груды трупов... И снова откатились назад отбитые, устрашённые враги...
Впрочем, было их так много, что они решились и ещё на одну, уже третью по счёту атаку, однако и тут их отбросили со страшным уроном...
Между тем начался рассвет. На востоке заалела полоска зари, и едва показались первые лучи солнца, в русском лагере грянула зоревая пушка... Быстро построились солдаты, и среди пустыни раздались величественные звуки народного гимна. Потом, перестроившись в боевой порядок, разведочный отряд тронулся в обратный путь...
Текинцы, так и не понявшие, зачем явились к Геок-Тепе «белые рубахи», вообразили, что русские уходят по следующей причине: Гез-Каллы, то есть Скобелев, не решился более воевать с ними, увидав своими глазами их силу... Они то и дело наваливались всей своей массой на русский отряд, но всякий раз их встречала картечь шести орудий... Был один момент, когда под натиском текинского скопища кавалерийская цепь стала суживаться, но тогда впереди её в походном кресле очутился Скобелев. Он совершенно спокойно рассматривал в бинокль бесновавшуюся массу и сумел передать своё спокойствие всему отряду... Наседавших текинцев дружным встречным натиском прогнали, и русские уже беспрепятственно продолжали свой путь по пескам.
Скобелев узнал всё, что ему требовалось. Всего троих убитыми и восьмерых ранеными потерял его отряд в эту рекогносцировку, но зато Геок-Тепе было обследовано, и теперь Гез-Каллы оставалось только взять его...
С этим последним генерал Скобелев не стал торопиться. Он предпочитал действовать наверняка.
А по пескам уже ходили о Скобелеве легенды... Впечатлительные и суеверные текинцы были уверены, что русский вождь не простой человек, а существо, посланное самим Аллахом для наказания их за грехи... Да и среди русских солдат и казаков, знавших Скобелева лишь по слухам, теперь явилось убеждение, что их генерал заговорён и от пули, и от клинка...
— Кого наш Скобелев не победит, того уже никто не победит! — говорили с гордостью в полках.
