Трепетно билось сердце Алексея. Предстояло жаркое дело. Стало быть, являлся прекрасный случай отличиться.
«Уж только бы добраться до вражеской позиции! — думал он. — А там я постараюсь!»
Вдруг полк встал. Коралов увидел, что вологодцы уходят вперёд. Что же значит — что стоят они, не двигаясь с места? Турки ведь там недалеко... По рядам понеслась команда, и вслед за ней весь полк повернулся и пошёл не на турок, а в сторону, влево, к деревне Градешты. За пехотным полком последовали уланы и кавказские сотни. В сторону турок направились только вологодцы, донцы и две артиллерийские батареи.
Коралов то краснел, то бледнел от злости. Он так надеялся сегодня отличиться, показать себя... и вдруг все надежды рушились. Градешты были совсем в стороне от боя. А между тем у турецких окопов уже гремело «ура!», русские пушки заставили турецких артиллеристов уйти со своих позиций, и два батальона Вологодского полка кинулись на окопавшиеся таборы и стали штыками выбивать турок с их позиции. Из-за Осмы загремело новое «ура!». Там подобравшиеся батальоны Козловского полка выбивали турок из занятой ими деревни Дзерново. После полудня турки были выбиты со своих позиций и отошли на Никопольские высоты. В два часа пополудни Криденер отдал приказание всем войскам начать общее наступление на Никополь.
Смело перебежали открытое пространство до Никопольского оврага линии Галичского полка и ударили в штыки на первые встреченные на пути турецкие окопы. Турки были выбиты. За галичанами из резерва подоспели тамбовцы. Перед русскими теперь раскинулся Никопольский овраг. Предстояло подняться на его высокий склон, где стояли теперь выбитые из окопов турки и где виделись два их лагеря. Дважды кидались галичане на турок, засевших на высоте, и дважды были отбиты. Русская артиллерия громила турок, поддерживая эти атаки, но неприятель держался стойко. Он встречал нападавших адским огнём с высоты, и не в человеческих силах было взобраться под градом пуль на крутой склон оврага. Командующий боем послал из резерва два батальона Тамбовского полка. Одна из его рот под командой полковника Артоболевского нашла такое место, где склон оврага был чуть более пологий. Там были турецкие окопы, но людям не нужно было карабкаться поодиночке. Тамбовцы кинулись бегом, не обращая даже внимания на турецкие пули. И выгнали турок из окопов.
Пока происходили эти бои, со стороны Систова наседал на турок Пензенский полк под командой генерала Вельяминова.
Архангелогородцы тоже не остались без дела. Шесть турецких рот с двумя орудиями, выйдя из Никополя, двинулись было на Градешты, пытаясь выйти на плевненскую дорогу. Командовавший там генерал Кнорринг выслал шесть пехотных рот и прогнал турок. Опять на долю Алексея выпала незадача. Его рота не оказалась в числе посланных! Юноша зубами скрипел: надежда отличиться пропадала.
Однако после этого пришлось поработать. Турки у деревни Черновицы встретили надвигавшуюся колонну ружейным и орудийным огнём. Генерал Кнорринг приказал атаковать их. Тут счастье как будто улыбнулось Коралову. И его рота пошла в атаку. Алексей чувствовал себя на верху блаженства. Так страстно желаемый случай отличиться, наконец, представился. Увы! Счастье только улыбнулось... Турки оказали слабое сопротивление и после весьма вялого боя отошли к Дунаю. Теперь Алексей от всей души возненавидел подданных султана Абдул-Гамида... Никто ведь другой — именно они своей вялостью отняли у него случай заслужить Георгия. Не легко давался бедному Коралову этот маленький беленький крестик. Он так и ускользал из его рук...
Наступавшая темнота заставила прекратить этот длинный ряд боёв.
Никополь не был взят русскими войсками, но они, проведя более 16 часов в непрерывных схватках, вогнали турок в крепость и тесно стали около неё.
На утро следующего дня назначен был штурм Никополя.
«Ну уж если и завтра я не заслужу Георгия, — думал рассерженно Коралов, — то я уже и не знаю, что это такое будет. Нет, нет! Завтра — непременно. При штурме да не отличиться! Когда же после этого? Война того и гляди кончится. Эти негодяи турки отступают везде, где только появляемся мы. Нет, завтра! Завтра или меня убьют, или у меня на груди будет Георгий. Но не по присуждению, как у Рождественцева, а именной... Или смерть, или Георгий!»
И он заснул около бивачного костра, мечтая об утре нового дня.
Однако на следующий день бедняга Коралов и жив остался, и Георгия не получил...
Утро оказалось, как всегда, мудренее вечера.
XVII
НА ПЛЕВНУ
первым проблеском рассвета зашевелились, засуматошились биваки раскинувшихся по окрестностям Никополя полков. Жаркий предстоял день. Не одно сердце ёкало. Готовился штурм, первый ещё в эту войну. Артиллеристы накануне постарались: меткими выстрелами в цитадели была пробита брешь, но всё-таки много должно было пролиться крови с обеих сторон.
Коралов проснулся раньше своих товарищей и выбежал посмотреть на Никополь, словно боялся, как бы он не исчез за ночь. Нет, Никополь оставался на своём месте. Турецкая твердыня тонула в полусумраке начинавшегося рассвета. Оттуда не доносилось ни звука. Алексей встревожился не на шутку. Уж не ухитрились ли уйти как-нибудь турки? Но нет, не может этого быть. С суши практически вплотную окружили турецкую крепость русские войска. За Дунаем сторожили турок на протяжении всего берега. Спуститься же на судах по реке или уйти по ней в Виддин тоже было невозможно: под перекрёстным огнём не пойдёшь да, кроме того, с обеих сторон в Дунае поставлены были минные заграждения. Как тут уйти? Там турки — в Никополе — попались, будто мыши в мышеловку...
Алексей смотрел на крепость и задыхался от волнения. Скорей, скорее бы начинался штурм!
Вдруг он задрожал. К Никополю со стороны своего бивака ехал барон Криденер со всем своим штабом, а на флагштоке под главными Никопольскими воротами медленно поднимался колеблемый порывами ветра белый флаг.
Крепость сдавалась на милость победителя...
Гассан-паша понял, что взятие Никополя русскими неизбежно. Сопротивление привело бы только к совершенно напрасному кровопролитию. Пробиться из окружения тоже не представлялось возможным.
Увидав на крепости, одно приближение к которой стоило более 1300 человек, выбывших накануне в течение 16 часов непрерывных боёв, белый флаг, означавший, что крепость капитулирует, генерал Криденер обнажил голову. Это был для русских неожиданный и счастливый исход. Штурма не будет. Стало быть, не будет и пролито новых рек крови, множество драгоценных жизней будет сохранено.
А с биваков, где проводили эту ночь полки, уже так и неслось радостное «ура!». Белый флаг заметили и значение его поняли. Все сердца забились радостью; можно было вздохнуть; смерть отлетела с поля битвы, и ангел жизни торжественно реял над ним.
Даже Коралов, когда осмыслил значение свершившегося факта, перестал досадовать.
