– Нет. – Отец научил Харпер никогда не избегать битвы, если шансы на победу равны. А им двоим было что скрывать. – Не на прогулку.
Морис Карлайл окинул дочь оценивающим взглядом. Пару секунд он переминался с ноги на ногу, на его скулах заходили желваки.
– Ты тренировалась?
В его голосе не было жалости, того, что она боялась услышать. Он говорил чуть ли не… с восхищением.
Поэтому Харпер кивнула.
И была вознаграждена улыбкой – искренней улыбкой.
– Мне стоило догадаться, что ты никогда не остановишься. Ты всегда любила орудовать мечом.
Харпер вскинула голову:
– До сих пор люблю.
Морис задумчиво смотрел на нее:
– Но тебе не с чем бороться.
В голове Харпер промелькнул непрошеный образ, как она подносит меч к горлу Джастина Готорна.
– Пока нет.
– Слушай. – Отец подходил ближе, пока его седеющие кудряшки не перекрыли вид на луну, из-за чего он стал не более чем силуэтом. Оценивающие нотки исчезли – над чем бы он ни размышлял, он все для себя решил. – Ты действительно хочешь знать, где я сегодня был?
Харпер просто не хотела попасться. Но было поздно, а отец, казалось, впервые за много лет увидел ее настоящую. И больше всего Харпер хотелось, чтобы он ей доверился.
– Да.
– Но ты должна сохранить это в тайне.
Глаза Мориса неразличимы в тени, но Харпер все равно попыталась встретиться с ним взглядом.
– Даже от мамы? – поинтересовалась она, и в ее голове промелькнула ужасная догадка. – Ты же не планируешь уйти от нас…
– Нет! – Ужас в его голосе таким неподдельным, что Харпер мгновенно поверила. – Ничего подобного. Просто это опасная тайна. И мне кажется, что ты поймешь ее лучше, чем остальные. После всего… после всего, через что тебе пришлось пройти.
Харпер ощутила невольные отголоски боли.
– Всего, через что мне пришлось пройти? – прошептала она. – Просто скажи это. Я потеряла руку. У меня нет сил.
– И тем не менее ты продолжаешь бороться. – Ее отец ласково, с нежностью взял ее за руку. – Ты выходишь одна в лес посреди ночи, чтобы тренироваться. А что, если у тебя будет реальная причина для борьбы? Место, где нужно биться по-настоящему?
– Невозможно. – Харпер пыталась говорить спокойно. Пыталась не надеяться. – Я провалила ритуал. Когда подобное случается в этом городе, ты становишься никем – ты сам так сказал.
– Я знаю. Но есть и другие способы быть сильной.
Харпер фыркнула:
– Ты говоришь о том, чтобы снова отправить меня патрулировать город? Готорны ни за что на это не пойдут.
На лице отца появилась странная вкрадчивая улыбка.
– Ты права, шериф и ее семья не позволят, – сказал он. – Но что, если Готорны сами потеряют власть над городом?
Отец подчинялся воле Готорнов всю жизнь – бабушке Августы, ее отцу, а теперь и самой Августе. Он создал для них стражей. Патрулировал город. Учил своих детей служить им. А когда Готорны решили, что Харпер больше не нужна, он согласился.
Но сейчас, заглянув в это лицо, Харпер поняла, что ошиблась, посчитав, что он беспрекословно следовал их приказам. В отце, как и в ней, медленно и уверенно рос гнев.
– Ты говоришь о восстании? – прошептала она.
– «Восстание» – какое неприятное слово. – Морис улыбнулся шире. – Предпочитаю «переворот».
От этой мысли по спине Харпер пробежала дрожь. Оставалась лишь одна проблема.
– Четверка Дорог любит Готорнов.
Лицо отца помрачнело:
– Уже нет. Прошлой ночью это снова случилось. Офицер Андерс погиб в Серости.
Она помнила Андерса. Он был хорошим человеком – одним из немногих людей шерифа, кто признавал ее существование после провала.
И Харпер провела достаточно времени в том скелетообразном лесу, чтобы знать, что это не лучшее место для смерти.
Она вздрогнула:
– Нет… он тоже?
Ее отец угрюмо кивнул:
– Боюсь, что так. И скоро за ним последуют другие. В Четверке Дорог становится все опаснее и опаснее, а Готорны не делают ничего, чтобы этому помешать. Так что я решил взять дело в свои руки. Вот чем я сегодня занимался.
– И как именно?
Теперь лунный свет падал на щеку Мориса Карлайла. И Харпер увидела, что он снова сомневается, рассказывать ли ей.
– Пап, – обратилась она. – Ты обещал.
– Тебе мало того, что скоро все изменится?
Да, мало.
Харпер терпеливо ждала перемен три года. Она никому больше не позволит истреблять своих демонов. И если кто-то хочет свергнуть людей, превративших ее жизнь в кошмар наяву, пусть станет в очередь. Потому что этим человеком должна быть она сама, и только. Слишком долго ее считали ничтожеством.
– Да, мало, – ответила она. – Что бы ты ни делал, я хочу в этом участвовать.
– Харпер, ты не знаешь, о чем просишь…
– Я знаю достаточно. – Харпер подняла меч и ловко провела им идеальную дугу от плеча. Глаза ее отца округлились. – Что еще мне может сделать этот город?
Морис Карлайл вздохнул и покачал головой, а Харпер ощутила прилив радости.
– Хорошо. Думаю… нам была бы выгодна твоя дружба с девчонкой Сондерс. Она может оказаться ценным союзником.
Харпер вспомнила, как Вайолет оглянулась на Джастина в конце кабинета.
– Готорны уже пытаются ее завербовать.
– Знаю, – кивнул Морис. – Но она ничего не знает о своем наследии. В моем детстве Карлайлы и Сондерсы были союзниками. Вскоре ей потребуется помощь. И эта помощь должна исходить от тебя.
В груди Харпер затеплился огонек, когда он назвал ее Карлайл. Но она вспомнила о братьях и сестрах, обладающих настоящей силой.
– Разве Митси или Сет не больше подходят на эту роль?
– Митси и Сет в отличие от тебя не знают, на что способны Готорны. Покажи девчонке, что Готорны не единственная достойная семья в этом городе.
В его словах чувствовалась такая неприкрытая ненависть, что Харпер только гадала, как отцу удавалось так долго ее скрывать. Она не знала, удастся ли ей переманить на свою сторону Вайолет, но если это поможет свергнуть Готорнов, она попытается.
– Я все сделаю.
Морис кивнул:
– Считай это испытанием. Пройдешь его и сможешь познакомиться с остальными.
– Остальными? – удивилась Харпер. – И сколько же вас?
Рука отца сомкнулась на рукояти кинжала.
– Достаточно, чтобы изменить порядок вещей.
