Что-то подсказывало ей присмотреться к подножию лестницы.
Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она кое-что разобрала; в прихожей стоял человек. Слишком широкий в плечах, чтобы быть Джунипер. Слишком высокий для Дарьи. Она запаниковала и медленно, осторожно потянулась к переключателю.
– Кто там?
Человек метнулся к двери в ту самую секунду, как ее пальцы нашли переключатель. Люстра ожила, и прихожая осветилась.
Лицо стоящего напоминало мумифицированную плоть, цепляющуюся за полусгнивший череп; тело было укутано в рваное тряпье. Оно не ходило, а шаркало. Вместо крика из груди Вайолет вырвался испуганный сиплый свист; внезапно навалилась усталость – из нее тянули энергию.
Это был труп.
И в этот момент Вайолет поняла, что разбудившее ее чувство, которое она спутала с тошнотой, было ощущением связи между ними. Как между ней и Орфеем, только сильнее. А значит, она воскресила этот труп.
Но когда? Как? И кого?
Девушка ринулась вперед – но входная дверь уже закрывалась. И теперь, в свете люстры, она увидела, что труп кое-что оставил после себя. У последней ступеньки лежала красная груда. Клубок из седеющих кудрей, багряной пряжи и алого, алого повсюду, медленно растекающегося под неподвижным телом тети Дарьи, забрызгавшего ее бездыханное, обмякшее тело.
Вайолет не помнила, как спустилась по лестнице. Помнила только то, как прижимала пальцы к шее Дарьи, пытаясь ощутить хоть легчайший намек на пульс. Ее пальцы размазали кровь по экрану телефона, пока она набирала 911, а затем, поддавшись отчаянию, Харпер, Джастина, Айзека и Мэй. И наконец, сгорбившись у неподвижного тела своей тети, она позволила себе расплакаться.
13
Поместье Сондерсов светилось издалека, словно маяк. Свет, горящий в окнах второго этажа, резко рассекал темноту леса, отчего Харпер сразу нашла дом, пока шла между деревьями. С каждым шагом в ее голове раздавались слова Мориса Карлайла: «Иди к ней. Мы доверяем тебе, Харпер».
Прошло так много времени с тех пор, как кто-то верил в нее; а теперь, всего за несколько дней, она добилась уважения Вайолет Сондерс и собственного отца. Харпер не собиралась их подводить.
Но когда впереди показался склон холма, девушка замерла. По центру подъездной дорожки припарковались две полицейские машины, откидывая красно-синие тени мигалок на крыльцо поместья. И рядом со второй машиной стояла Августа Готорн, ее значок блестел в свете из окон.
Человек, которого она поклялась свергнуть любой ценой. Человек, который, если верить словам Джастина, отнял у Харпер ее лучшего друга. Человек, которого она боялась больше, чем Серости. Больше, чем самого Зверя. Ее ноги отяжелели и стали неподвижными, как камни, приковывая Харпер к земле. Вся ее бравада рассеялась, стоило увидеть эту копну светлых волос.
Но если Харпер сбежит, то всех разочарует.
Хуже всего то, что она докажет правоту Зверя, который назвал ее недостойной семейного наследия в тот злополучный день.
Харпер нащупала край кинжала, спрятанного в кармане, и осторожно пошла по лесу, обходя поместье Сондерсов. Если ей удастся войти через заднюю дверь, она все еще сможет поговорить с Вайолет. Но не успела она сделать и пары шагов, как слева раздался шелест листьев и брань. Харпер прижалась спиной к ближайшему стволу, пытаясь успокоить дыхание. Кто-то еще прятался с ней в лесу. Кто-то, кто, как она поняла по продолжительному потоку ругани, был либо очень пьян, либо очень-очень глуп.
– Да вы, блин, серьезно?! – пробурчал кто-то себе под нос. – Я же из семьи ветвей! Это типа моя фишка! Господа деревья, может, вы поможете, вместо того чтобы мешаться у меня под ногами?
Харпер мысленно застонала, когда ветки слева от нее раздвинул в стороны потрепанный, явно подвыпивший Джастин Готорн. Очень пьяный и очень глупый. Он заметил ее прежде, чем она успела нырнуть за ближайшее дерево.
– Ты! – Джастин ткнул пальцем в ее сторону. Жест выглядел обвинительно. – Что, ради основателей, ты тут делаешь?
Харпер гадала, поверит ли он, если она притворится его пьяной галлюцинацией.
– А ты что тут делаешь? – парировала девушка.
Вопрос будто ввел его в ступор.
– Вайолет попросила о помощи, – сказал Джастин. – Айзек напился в стельку, поэтому Мэй пришлось вести его домой. И вот я тут.
Харпер подавила раздражение оттого, что Вайолет связалась и с Готорнами. Во всяком случае, Джастин был не в той кондиции, чтобы добиваться ее расположения. Если в их маленьком трио его сочли самым трезвым, то Айзек должен быть просто в хлам.
– Тебе стоило пойти домой с Айзеком и Мэй, – сказала Харпер. – Ты слишком пьян, чтобы помочь ей.
– А вот и нет!
Прежде чем Харпер успела ответить, позади них раздался новый хор голосов.
– Нужно прочистить лес! – крикнул один из офицеров другому.
– Она думает, что это был не Зверь?
– Ты знаешь, как выглядят его трупы. Нет, это другой убийца.
Сердце Харпер екнуло в груди.
Убийца. Значит, кто-то мертв.
А это значит, что ее не должны найти поблизости. Да, Вайолет в ней нуждалась. Но ей придется подождать. Харпер уже была у противоположной стороны поляны, когда, не услышав шагов, поняла, что Джастин не сдвинулся с места. Он просто стоял посреди деревьев, покачиваясь из стороны в сторону, на его миловидном личике читалось непонимание.
Харпер могла бы так просто его бросить. Он попал бы в большие неприятности и отвлек полицию на продолжительное время, а она гарантированно успела бы сбежать. Но когда со стороны кустов послышался топот офицеров, Харпер вспомнила его слова в саду. Искренность в его глазах, когда он говорил, что раз и навсегда покончил с беспрекословным повиновением матери.
И вопреки инстинкту самосохранения вернулась обратно на поляну.
– Пошли, сучок ты наш, – прошипела Харпер, хватая Джастина за руку и уводя за собой в лес. – Разве ты не умеешь быстро бегать?
– Умею, – возмущенно ответил Джастин, с трудом плетясь за ней между деревьями. – Я самый быстрый! – Он врезался в плечо Харпер, чуть не повалив ее на землю, но быстро исправился и врезался в дерево.
– Ты как ребенок! – Харпер нырнула под ветку. Шаги за ними становились все тише, но еще не стихли окончательно. Она понятия не имела, как он проскочил мимо офицеров. – И если ты сейчас же не заткнешься и не протрезвеешь, то нам дорога прямо в офис твоей мамы!
Джастин хихикнул:
– Вот черт. Я уже и забыл, какой строгой ты становишься, когда злишься.
– А я вот только узнала, какой ты раздражающий, когда выпьешь.
