Этого не хватало, чтобы наладить их отношения. Но Вайолет была слишком испуганной и усталой, чтобы спорить. Поэтому она не противилась, когда Джунипер взяла ее за руку, и они сидели так долгое время.
Следующим утром Джунипер снова выглядела полностью собранной. И уже организовывала первую телефонную конференцию. Будто и не было прошлой ночи. Вайолет знала, что все попытки это обсудить приведут только к очередной боли. Поэтому они справятся со своими чувствами так, как умеют: самостоятельно.
Тем утром Вайолет часами изучала свои ладони, пытаясь найти хоть какое-то доказательство того, что это она, а не тот труп, столкнула Дарью с лестницы. А если это сделал воскрешенный – разве кровь тети опять же была не на ее руках?
Над таким не стоило размышлять в одиночку. Так что она впустила Харпер.
Но в ту же секунду, как Вайолет увидела Джастина, Мэй и Айзека, она поняла, что совершила ошибку. Ей не хотелось слушать их споры о том, кто кого сильнее обидел. Она и так знала, чем это закончится: все будут настаивать, что безмерно о ней заботятся, когда на самом деле их заботило лишь то, как доказать, что их семья лучше. Вайолет надоели их мелочные стычки. Она могла скорбеть и без чужой помощи.
Но теперь Айзек стоял перед одной из коробок с вещами Роузи и расстегивал верхние пуговицы рубашки.
– Я же попросила тебя уйти, – сказала Вайолет, укутываясь в одеяло. – Не представляю, почему ты истолковал это как просьбу раздеться.
– Раньше у меня было три брата, – спокойно ответил Айзек, оттягивая воротник и оголяя шею. – Два дяди. Мама, тетя, двоюродные сестры. Но их больше нет, и те, кто скончался, принесли мне меньше боли, чем те, кто уехал.
– А шрам? – спросила Вайолет. Тот светился серебристо-серым в тусклом освещении, будто по его шее извивалась тень.
– Он появился в день, когда это произошло.
– Как?
Она ожидала, что он закроет тему. Вместо этого Айзек подошел ближе:
– Некоторые Салливаны склонны к разрушению. Другие – к восстановлению. Но у меня не осталось никого, кто хотел бы мне помочь.
Вайолет опустила одеяло к талии. Мимолетно подумала, что не потрудилась привести себя в порядок сегодня. Но ее мешковатая футболка и отсутствие макияжа не имели сейчас значения.
– Как их звали? – тихо поинтересовалась она. – Твоих братьев.
Айзек сжал ладонь на столбике кровати.
– Калеб. Исайя. – Юноша сделал паузу. – Габриэль.
– Габриэль уехал, верно?
Быстрый кивок:
– Как ты узнала?
– Ты сказал, что те, кто уехал, причинили тебе больше боли. Это имя ранило тебя больше всего.
Девушка убрала одеяло и положила руки на колени в легинсах, после чего встретилась взглядом с Айзеком.
– Я сожалею о Дарье, – тихо сказал он. – И о Розе.
– Ты знал?
– Загуглил.
– Мог бы просто спросить, – проворчала Вайолет, но в то же время в ее груди затрепетало что-то похожее на облегчение. Кто-то заметил ее страдания и нашел им причину. Айзек знал, что однажды у нее была Роузи, а теперь Вайолет осталась совсем одна. – Но если будешь говорить о ней, называй ее Роузи.
Айзек кивнул:
– Как пожелаешь.
– Я сожалею о твоей семье. Обо всем. Это просто… несправедливо. – На последнем слове голос Вайолет сломался. Слезы было больше невозможно сдерживать, и она с ужасом осознала, что они начали скатываться по щекам. Ну вот, она расплакалась. На глазах у парня, которого почти не знала. Парня, который поделился с ней худшими моментами своей жизни – просто для того, чтобы показать, что она все-таки не одинока. Парня, который смотрел на нее прямо сейчас, но не с жалостью или тревогой, а с пониманием.
– Ты права, – сказал он, осторожно протягивая руку и вытирая слезы с ее щек. – Это несправедливо. Но их уже не вернуть.
– Ты не понимаешь, – сипло произнесла Вайолет, вспоминая труп и возникшую между ними связь. – Я практически уверена, что могла бы это сделать.
Айзек резко отдернул руку.
– С помощью своих сил?
А вот и тревога. И беспокойство.
Вайолет фыркнула и сама вытерла слезы:
– Слушай, для этого мне и дали силы, верно? Чтобы воскрешать. И я подумала, что, если привезти сюда тело Роузи, я смогла бы ее вернуть. Но я не стану этого делать. Уже нет. Они не такие, какими были при жизни, и я бы не хотела, чтобы она стала… стала похожей на…
– На твоего кота? – спросил Айзек, и Орфей, словно по команде, выполз из-под кровати.
Вайолет выдержала паузу. Она слишком долго хранила в себе тайны. Теперь она была готова к разговору.
– Скажи остальным, что они могут перестать подслушивать – а я уверена, что этим они и заняты, – и войти. А вообще-то стой… Сначала я хочу пообщаться с Готорнами.
Айзек распахнул дверь, за которой по-прежнему стояли Джастин, Мэй и Харпер, очень неубедительно делая вид, что они не подслушивали.
– Ты хотела поговорить с нами? – радостно спросил Джастин.
Вайолет вздохнула:
– Это не комплимент. У меня есть вопросы к вам обоим.
Она показала жестом, чтобы Айзек вышел, а Готорны зашли, чувствуя себя необычайно властной.
По пути Мэй включила свет.
– Без обид, – сказала она. – Но здесь было мегадепрессивно.
Вайолет провела рукой по спутанным волосам.
– В этом и смысле?
Девушка пожала плечами:
– Каждый раз, когда у Айзека начинается эмофаза, мы приходим и заставляем его выйти на улицу. Если придется, мы так же поступим и с тобой.
Вайолет подавилась едва сдерживаемым смешком.
– Так уж случилось, что перед вашим приходом Харпер упомянула, что ты провалил свой ритуал, – обратилась она к Джастину. – Объяснись.
– Так и есть, – тихо ответил он. – Прости.
По правде говоря, Вайолет было плевать, что Джастин не обладал силами. Она понимала, почему он держал это в тайне. Но еще она понимала, кто на самом деле пострадал от этой информации.
– Не передо мной тебе нужно извиняться.
Если изначально Джастин выглядел раздраженным, то теперь он казался встревоженным:
– Я знаю. Просто… с Харпер… все сложно.
Мэй сдирала свой лак с ногтей, ее губы, накрашенные коралловой помадой, поджались в неодобрении:
– Да уж, полный бардак.
Вайолет сомневалась, что хочет вмешиваться в эту историю о несчастных возлюбленных с Харпер и Джастином в главных ролях, но ей нужно было знать, можно ли доверять Готорнам.
– Она сказала, что вы оба ее игнорировали после того, как она провалила свой ритуал. Это правда?
