Разумеется, он всех их знал – со школы, вечеринок и тренировок. Но не имело никакого значения, что они с Кэлом соревновались друг с другом еще с детства или что он встречался с Сё-Цзинь Парк, Бриттой Мори и Мариссой Чехович. Между ними пролегала четкая дистанция. Раньше Джастин наслаждался своим привилегированным положением и отношением других к нему. Тем, как они смеялись над его шутками, как смотрели на него – дань уважения его семье. Признаком того, сколько хорошего они принесли городу.
Но когда в прошлом году нашли первый труп, взгляды сменились с дружелюбных на выжидающие. Серость забирала новую жертву каждые пару лет, обычно ближе к равноденствию, но никогда так много за короткий период времени. И постепенно Джастин начинал понимать, каково быть человеком, от которого жители Четверки Дорог ждали помощи во время беды.
Особенно тогда, когда он ничего не мог с этим поделать. Мать держала его бессилие в секрете уже почти год, но это невозможно скрывать вечно. В конечном итоге правда откроется, и тогда уважение города сменится отвращением.
Именно поэтому несколько недель назад мать после ужина вручила ему папку с заявлениями на предоставление спортивной стипендии.
Сначала Джастин не понял ее просьбы. Лишь одна ветвь рода единовременно могла унаследовать фамильную силу, так что, когда дети основателей, прошедшие ритуал, оканчивали школу, они не покидали города. Тем более в такое смутное время, когда весь город на грани вымирания, а основателей почти не осталось. Онлайн-курсы и общественный колледж – небольшая плата за сохранность родного города.
Но Готорны – не просто семья основателей. Они те, кто в ответе за город. В тот день мать объяснила ему, что Четверка Дорог должна видеть в них безупречных лидеров. А бессилие Джастина может уничтожить фамильную репутацию.
Августа Готорн велела ему покинуть Четверку Дорог прежде, чем город узнает правду. Она оплатит его обучение в государственном колледже, если он пообещает никогда не возвращаться.
Джастин пока не решил, исполнит ли ее просьбу. Может, предсказанное Мэй будущее позволит ему остаться. А может, это пустые надежды.
Обычно после тренировки Джастин шел домой, но сегодня согласился выйти на смену и помыть посуду в Закусочной. Августа Готорн была шерифом, а это значило, что Джастин не особо нуждался в работе. Но жители Четверки Дорог замечали, когда он за нее брался, и юноша делал все возможное, чтобы соответствовать репутации члена семьи основателей, посвятившего себя служению народу, а не только его защите.
Солнце уже спустилось к деревьям, когда Джастин приехал на пустую парковку Закусочной. Он закинул фирменный передник на плечо и вышел из машины, приветственно помахав рукой двум полицейским, курящим у заведения.
– Пришла твоя очередь патрулировать? – спросил офицер Андерс.
Джастин покачал головой:
– Завтра моя.
– А-а. Тогда смотри в оба. Трое за год – это слишком много. Нам не нужен четвертый.
Свободная рука офицера машинально сомкнулась на поясной кобуре, будто это его защитит. За Закусочной стеной стоял лес, дубы заслоняли собой здание.
Пистолет мало чем поможет, если угодишь в Серость, но половина подчиненных матери все равно упорно носили их при себе. Иллюзия безопасности для людей не из рода основателей. Как обереги с камнями на шеях, как стражи над входными дверями.
– Я буду осторожен, – пообещал Джастин, хотя мог бы патрулировать город и пьяным, и голым, если бы захотел. Августа Готорн не подпускала его к реальной опасности после того, как он провалил свой ритуал. Теперь он заступал на дежурство лишь для виду.
Медальон впился в запястье – диск из багрового стекла; символ, обозначающий, что с тех пор, как он получил свою силу, уже не нуждается в защите оберега с камнем, которые носили остальные жители города. Этот медальон был фальшивым, но Джастин носил его ради офицера Андерса и других, кто по-прежнему верил, что он настоящий основатель. Юноша попрощался и зашел в Закусочную, пытаясь побороть стыд.
Все в заведении выглядело так, будто вот-вот развалится. К стене прислонился почти вышедший из строя музыкальный автомат, издающий слабое фальшивое пение The Beach Boys. Из перегородок между плисовыми синими диванчиками виднелись кусочки желтой пены, мерцая в сиянии потрескавшихся флуоресцентных светильников. Джастин провел рукой по одному из столиков – столиков, которые никогда не выглядели чистыми, сколько бы раз их ни протирали.
– О, отлично. – Айзек Салливан читал за кассой. – Можешь сменить меня во время вечерней толкотни.
Лучше всего Айзека описывало одно слово – «демонстративный». Сбритые по бокам волосы и темные длинные локоны. Фланелевая рубашка, глухо застегнутая под горло. Одинаковые медальоны на запястьях, сияющие алым на фоне бледной кожи, – один заслуженный и один позаимствованный у брата.
– Они в любом случае будут пялиться на нас, детишек основателей, – сказал он. – Так почему бы не показать им то, на что интересно смотреть.
Наверное, поэтому они и стали лучшими друзьями. Айзек понимал, каково это, когда за тобой постоянно наблюдают.
Джастин завязал фартук на шее.
– Сегодня я не работаю за кассой. На мне мойка посуды.
– Я займусь посудой, – быстро ответил Айзек, хватая книгу и выходя из-за прилавка. – А ты обслужи посетителей.
Хоть они и работали в Закусочной уже не один месяц, Джастин все равно не мог сдержать смешка, глядя на фартук Айзека.
«Добро пожаловать в Закусочную! – было написано на нем курсивом. – Я – ваш дружелюбный официант. Я сделаю абсолютно все, чтобы вы остались довольны!»
– Серьезно? – спросил Айзек. – Ты тоже в переднике.
– Да, но тебя он бесит больше.
На скулах Айзека заходили желваки. Джастин давно знал, что означало это напряженное выражение: неприятности.
– Нет, – сказал он и коснулся кончиками пальцев передника. Воздух перед вышивкой стал нечетким и замерцал, Айзек подпалил стежки надписи, и они превратились в почерневшую, пепельную дыру.
Джастин мысленно отругал себя. Провоцировать Айзека было глупо, особенно на работе.
Айзек появился в Закусочной после несчастного случая в бакалейной, которая просто была разгромлена. Все в городе знали, что сюда его взяли только из-за статуса основателя и влияния Готорнов. Даже книга в руке Айзека и то была бы лучшим официантом, чем он сам.
– О, ты уже пришел. Ты нужен нам на кухне до вечернего наплыва посетителей. – Из-за кухонных дверей вышел Пит Бернэм. Закусочной владела его семья, но он единственный управлялся с ней. Пит увидел фартук Айзека. – Опять! – вздохнул он, проводя рукой по лысой голове. – Ты знаешь, что матушка Бернэм вручную вышивает их?
Айзек не выглядел впечатленным этой новостью.
– Так купите ей швейную машинку. Или посоветуйте найти увлечение получше.
