Вайолет действительно смутно помнила, как проводила исследование по городу. А еще зал с металлическими шкафчиками и портретами на стенах. Казалось, будто это важно.
– Конечно, – кивнула она. – Верно. Мы исследуем… э-э…
– Вот их. – Мэй открыла шкатулку и достала крупную колоду карт. – Колоду Предзнаменований. Городской фольклор. Вариация карт Таро. – Ее губы снова изогнулись в напряженной улыбке. – Я пришла, чтобы погадать тебе. Для проекта. Да что с тобой такое сегодня?
Вайолет ощутила тревогу:
– Не знаю. Наверное, день выдался неудачный.
– Ну, мы всегда можем перенести на другой, если ты не в настроении.
Но Мэй уже пришла, и Вайолет не могла придумать достойной причины, чтобы ей отказать.
– Все нормально, – сказала она. – Давай просто покончим с этим.
Мэй настояла, чтобы они сели на пол. Вайолет всегда считала себя человеком, который не следует чужим приказам, не задав пары вопросов, но она слишком устала для возражений. Странность, которую она испытывала весь день, только усилилась при виде Мэй; когда она моргала, то могла поклясться, что видела какие-то щупальца за своими веками, похожие на извивающиеся ветви.
То, как они сидели, как Мэй легко перетасовывала колоду Предзнаменований, казалось поразительно знакомым. Вайолет мельком задумалась, делали ли они это раньше, но она наверняка бы такое запомнила.
С картами происходила какая-то оптическая иллюзия. Вайолет понимала, что Мэй просто ловко их тасовала, но она могла поклясться, что колода уменьшалась. Что тонкие деревянные пластинки исчезали одна за другой. Когда осталось всего несколько карт – куда подевались остальные? – Мэй подняла взгляд на Вайолет.
– Теперь мы должны взяться за руки, – сказала она, слегка ухмыльнувшись. – Странно, я знаю. Но это древняя примета.
У Вайолет вновь появилось чувство, что они делали это прежде.
– Я не уверена…
Но Мэй уже взяла ее за руки. Ее ладони были холодными и липкими, пальцы – на удивление сильными. И когда Вайолет попыталась вырваться, на изнанке сознания что-то взорвалось.
Будто в ее череп углублялсь корни – маленькие ростки сознания, которые изменяли все, к чему прикасались, и делали каждое воспоминание более четким и ярким. Как если бы кто-то реставрировал пейзаж с поблекшими красками. Вайолет ахнула от силы раскрывающейся перед ней истины, разум Мэй разорвал все путы, которыми ее связали. Девушка невольно отпрянула, вырываясь, и события последних нескольких недель вернулись к ней необузданным потоком.
Все, что она могла делать, – это с содроганием смотреть на девушку, сидящую напротив. Но вскоре ее лихорадочные мысли кристаллизировались в жестокую, яростную правду.
– Твоя мать, – прошипела Вайолет, и слова эхом раскатились по музыкальной комнате.
Мэй кивнула, ее бледное лицо выглядело предельно серьезно.
– Значит, ты вспомнила?
– Да.
– Ты злишься.
– Само собой, я злюсь! А чего еще ты ожидала?
Вот почему Готорны врали своей матери. Почему жители казались поглощенными ими – ведь они не знали о тех случаях, когда их любимая семейка ошибалась.
Неудивительно, что Джунипер ничего не помнила о Четверке Дорог. Неудивительно, что история Харпер с Готорнами была такой запутанной.
Это Августа. Все дело в ней.
Сколько еще людей пострадало, как Вайолет? Сколько всего забыл этот город?
– Так она забирает воспоминания людей, – сказала Вайолет, ее голос пульсировал от гнева. – И ты можешь их возвращать. Но не делаешь этого.
Тени на шее Мэй углубились, когда та опустила голову.
– Я прошла ритуал всего полгода назад, – тихо ответила она. – Я даже не знала, сработает ли это. Ты первая, кому я попробовала вернуть память.
– Ну, теперь ты знаешь наверняка, – сказала Вайолет. – И должна просто…
– Нет! – Так громко Мэй еще никогда не говорила. Все ее тело заполняла паника. Глаза расширились, одна рука потянулась к Вайолет, словно в мольбе. – Не могу. И если ты кому-то об этом расскажешь, я буду все отрицать.
– Почему? – тихо поинтересовалась Вайолет. Она по-прежнему злилась, но Мэй Готорн, несмотря на страх, несмотря ни на что, только что спасла ее от неведения. Ей не хотелось спугнуть ее.
Мэй сглотнула.
– Мама придет в ярость, если узнает, что я тебе помогла. Она никогда меня не простит.
– Тогда зачем ты это сделала?
Вайолет терпеливо ждала, пока Мэй ерзала, ее взгляд бегал в разные стороны. Девушка подняла руку к голове, и на ее коже заплясал солнечный свет. В ухе блеснула золотая сережка в виде крошечного листика.
– Я не знаю, – наконец ответила она. Вайолет слышала правду в ее голосе так же четко, как видела ее на лице Мэй. – Просто это было неправильно. То, что мама с тобой сделала.
В уголках ее глаз собрались слезы, но Вайолет не успела убедиться в их реальости: Мэй вскочила на ноги.
– Мне пора, – сказала она, прижимая колоду Предзнаменований к груди. – Я не могу тебя заставить, но, пожалуйста… не говори никому.
А затем она поспешила к двери, ее сандалии тихо застучали по деревянным половицам.
Вайолет быстро поднялась.
– Стой!
Она была уверена, что Мэй не послушается. Но та остановилась всего в паре сантиметров от двери.
Вайолет не знала, сердится она на нее или нет. И возможно ли в их ситуации подобрать правильные слова.
Но в конце концов она хрипло сказала:
– Спасибо.
Мэй быстро кивнула головой, как птичка. Через пару секунд входная дверь в поместье Сондерсов захлопнулась, и пораженная Вайолет осталась стоять одна в золотых лучах закатного солнца. Она не знала, что делать дальше. Ей хотелось позвонить Джастину и Айзеку, накричать на них за то, что врали ей. Но Мэй была так напугана. Вайолет не хотела предавать ее доверие. Но она нуждалась в ответах. А значит, ей просто придется найти их самой.
Наверняка она что-то упустила о своих провалах в памяти и ритуале.
Девушка побежала к себе в комнату и провела следующие несколько минут, суетливо собирая все имеющиеся сведения. Фотография Стивена, Дарьи и Джунипер. Фотография гравюры на телефоне из дома Готорнов. И наконец, дневник Стивена Сондерса – по крайней мере, половина, которую ей удалось найти.
Глядя на свой запас улик, Вайолет размышляла, как связать их между собой. Внезапно о лодыжку потерлось что-то мягкое и пушистое.
– Полагаю, ты тоже сойдешь за улику, – сказала она, почесав Орфея между ушами. Кот мяукнул, как бензопила, и ткнулся головой во что-то, прикрытое кардиганом на полу.
Пульс Вайолет ускорился, когда она узнала гладкий коричневый тубус, подаренный Дарьей.
