И в самом конце – душещипательная заключительная глава, в которой Джейн рожает их первенца.
Дагни почувствовала, как после очередного приступа боли в животе ее лоб покрывается по́том. В последние два дня боли то появлялись, то исчезали, и таблетки, регулирующие уровень кислотности, не помогали. Она записалась на прием к врачу, но только на следующую неделю, и мысль о том, что еще семь дней придется мучиться, совершенно не радовала.
– Я выйду на пару минут, – сказала она, вставая.
Несколько голов поднялись, кивнули и снова сосредоточились на задании. У нее были хорошие, старательные ученики. В том числе парочка действительно очень талантливых ребятишек. И случалось, да чего уж греха таить, Дагни мечтала, что в один прекрасный день, когда сама она уже выйдет на пенсию, кто-нибудь из ее учеников, вполне достаточно всего одного, позвонит ей и от души поблагодарит. Скажет спасибо за то, что она показала им, что изучение иностранных языков не сводится к словарям и грамматике. Это будет человек, который нашел свой путь в жизни, вдохновившись ее уроками английского. И непременно создал что-то свое.
Когда Дагни вышла из класса в коридор, полицейский встал со стула и направился за ней. Его звали Ральф, он сменил на дежурстве Кари Бил.
– Я в туалет, – сообщила ему женщина.
Катрина Братт заверила Дагни, что телохранитель станет ходить за ней по пятам все то время, пока Свейн Финне будет представлять для нее угрозу. Однако Дагни, будучи реалисткой, прекрасно понимала: вопрос не в том, как долго Финне будет оставаться на свободе или среди живых, на самом деле все упирается в то, насколько хватит бюджета полиции или ее собственного терпения.
Во время уроков в школьных коридорах стоит удивительная тишина, словно они отдыхают между регулярными неистовыми проявлениями жизни, спровоцированными звонками на урок или с урока. Это подобно цикличному роению цикад вокруг озера Мичиган раз в семнадцать лет. Живший в США дядя Дагни пригласил ее на следующее роение, он говорил, что это надо испытать самому, услышать громкую музыку, издаваемую миллиардами насекомых, и почувствовать, каковы они на вкус. Цикады, как и креветки, относятся к членистоногим, а потому отчасти похожи друг на друга. Когда дядя приезжал в Норвегию, то во время одного обеда, где подавали креветки, объяснил, что точно таким же способом надо чистить цикад. Зажать твердый панцирь, оторвать лапки и голову и вытащить богатую белком мякоть. Однако Дагни не слишком вдохновилась подобной перспективой, да и в любом случае она не воспринимала всерьез приглашения американских родственников, тем более что очередное роение цикад, согласно ее подсчетам, должно было произойти в 2024 году.
– Я подожду здесь, – сказал полицейский, останавливаясь возле женского туалета.
Она вошла внутрь. Пусто. Дагни выбрала самую дальнюю из восьми кабинок.
Она спустила брюки и трусы, уселась на унитаз, наклонилась вперед и дернула дверь, чтобы закрыть ее до конца и запереть. Однако что-то мешало. Она подняла взгляд.
Между дверью и косяком торчала рука, четыре крупных пальца просунулись внутрь кабинки, на одном из них красовался перстень в виде орла. А на ладони она увидела краешек огромной страшной дыры.
Дагни успела сделать вдох, затем дверь распахнулась, Финне просунул руку внутрь и сомкнул пальцы на ее горле. Перед лицом женщины он держал свой похожий на змею нож, а его голос звучал прямо возле ее уха:
– Что, Дагни? Токсикоз замучил? Живот болит? Пописать захотелось? На грудь жалуешься?
Дагни моргала.
– Ничего, сейчас мы быстро выясним, – произнес Финне, опустился перед Дагни на колени и, не ослабляя хватки на ее горле, засунул нож в ножны под курткой. Потом достал из кармана какой-то предмет, похожий на ручку, и засунул его между ее бедрами. Дагни ждала соприкосновения с предметом, проникновения внутрь, но ничего не случилось.
– Будь умничкой и пописай для папочки, хорошо?
Дагни сглотнула.
– Что случилось? Ты ведь для этого сюда пришла, да?
Дагни хотела подчиниться, но бедняжке вдруг показалось, что все части ее тела разом прекратили функционировать, она даже не была уверена, что сможет закричать, если Финне ослабит хватку.
– Если ты не пописаешь, пока я считаю до трех, то я пырну ножом сначала тебя, а потом того идиота, что стоит в коридоре, – раздался зловещий шепот.
О господи! Дагни старалась. Она правда старалась.
– Раз, – прошептал Финне, – два, три… вот так! Умничка…
Она услышала шум струи, коснувшейся фарфора, а затем и воды.
Финне поднес тест к себе, потом положил его на пол. Он вытер руку висевшей на стене туалетной бумагой.
– Вот так, через две минуты узнаем, беременны ли мы, – сказал он. – Разве это не прекрасно, дорогая? Таких тестов раньше и в помине не было; в последний раз, когда я был на свободе, никто даже и не думал, что такое возможно. Только представь, какие фантастические перспективы готовит для нас будущее. Так стоит ли удивляться, что мы хотим произвести на этот свет ребенка?
Дагни закрыла глаза. Две минуты. И что потом?
Она услышала голоса снаружи. Короткий разговор, потом дверь открылась, и внутрь вбежала девочка, которую отпустила учительница. Школьница зашла в кабинку у самых дверей, сделала свое дело, вымыла руки и умчалась прочь.
Финне глубоко вздохнул, глядя на ручку:
– Боюсь, Дагни, тест не показывает желаемого результата. А это значит…
Он встал перед ней и начал свободной рукой расстегивать брюки. Дагни откинула голову назад, пытаясь высвободиться.
– Не сейчас, у меня месячные, – сказала она.
Финне посмотрел на нее сверху вниз. Лицо его скрывала тень. И оно само отбрасывало тень. Он весь отбрасывал тень, как хищная птица, кружащая на фоне солнца. Он снова вынул нож из ножен на груди. Она услышала скрип двери и голос полицейского:
– Все в порядке, Дагни?
Финне взмахнул ножом, как волшебной палочкой, вынуждающей ее исполнять его волю.
– Уже иду, – ответила она, не отводя глаз от Финне.
Она поднялась и натянула трусы и брюки, стоя так близко к нему, что чувствовала запах его пота и чего-то еще, едкого и удушающего. Болезни. Боли.
– Я вернусь, – произнес он, открывая ей дверь.
Дагни не побежала, но быстро прошагала мимо кабинок и раковин и вышла в коридор. Дверь за ней закрылась.
– Он там, внутри.
– Что?
– Свейн Финне. У него нож.
Какое-то время полицейский пристально смотрел на нее, а потом расстегнул кобуру на поясе и вынул пистолет. Свободной рукой он воткнул в ухо наушник и включил рацию на груди.
– Я «первый», – сказал он. – Срочно требуется подкрепление.
– Он сбежит, – произнесла Дагни. – Вы должны поторопиться.
