– Твоей? Но зачем?
Харри объяснил, что именно он ищет.
– Для этого потребуется время, – ответила Александра. – Скажем, час. Я могу тебе куда-нибудь перезвонить?
Харри задумался.
– Пришли результаты эсэмэской Бьёрну Хольму.
Он дал ей номер Бьёрна, и они завершили разговор.
Харри скормил автомату еще несколько монет, отметив, что кроны летят быстрее, чем слова. Ему следует поторапливаться.
Номер Олега он помнил наизусть.
– Да? – Голос звучал отстраненно. То ли потому, что место, где находился Олег, было очень далеко, то ли потому, что его мысли где-то блуждали. А может, и то и другое.
– Это я, Олег.
– Папа? Ты жив?
В горле у Харри появился ком.
– Да, – ответил он.
– Я сплю, – сказал Олег. Его слова прозвучали не как протест, а как трезвая констатация факта.
– Нет, не спишь, – возразил Харри. – Если только мы оба не спим.
– Катрина Братт сказала, что ты на машине рухнул в реку.
– Я выжил.
– Ты пытался совершить самоубийство.
Харри слышал в голосе юноши изумление, грозившее вот-вот превратиться в нарастающую ярость.
– Да, – не стал спорить Харри. – Я ведь решил было, что отнял жизнь у твоей матери. Но в последний момент сообразил: в том, что я так думал, был смысл.
– Что ты имеешь в виду?
– Слишком долго объяснять: у меня монеток не хватит. Ты должен кое-что для меня сделать.
Пауза.
– Олег? Ты куда пропал?
– Я здесь.
– Ты теперь хозяин дома, а значит, имеешь полное право смотреть в Интернете показания электрического счетчика. Он фиксирует потребление энергии каждый час.
– И что дальше?
Харри кратко объяснил, «что дальше», и попросил прислать результаты эсэмэской Бьёрну Хольму.
Закончив этот разговор, он перевел дыхание и набрал номер Кайи Сульнес.
Прозвучало шесть гудков. Он уже собирался положить трубку и поэтому чуть не вздрогнул, услышав голос Кайи:
– Кайя Сульнес, слушаю.
Харри облизал губы:
– Это Харри Холе.
– Харри? Я не узнала номер. – Она говорила быстро, как будто сильно нервничала.
– Я пытался несколько раз позвонить тебе со своего телефона, – сказал Харри.
– Правда? Я не проверяла, мне… пришлось срочно уехать. По линии Красного Креста. Бросить все и уехать – так бывает, когда ты в резерве.
– Хм… И куда тебя послали?
– В… все произошло так быстро, что я даже не помню, как называется это место. Тут у них произошло землетрясение. Маленький остров в Тихом океане, чертовски долгая дорога. Вот поэтому я тебе и не перезвонила, бо́льшую часть времени я провела в транспортном самолете.
– Хм… А слышимость такая, будто ты совсем рядом.
– Телефонная связь в наши дни хорошая. Извини, я тут немного занята. А что ты хотел?
– Мне нужно где-то переночевать.
– Как насчет твоей квартиры?
– Слишком рискованно. Мне надо спрятаться. – Харри посмотрел на ряд быстро убывающих крон. – Ладно, объясню позже, мне надо срочно найти другое место.
– Подожди!
– Да?
Пауза.
– Иди ко мне, – сказала Кайя. – Я хочу сказать – в мой дом. Ключ лежит под ковриком на крыльце.
– Я могу переночевать у Бьёрна.
– Нет! Я настаиваю. Я хочу, чтобы ты поехал туда. Правда.
– Хорошо. Спасибо.
– Прекрасно. Тогда скоро увидимся. Я надеюсь.
Харри постоял, некоторое время глядя прямо перед собой, прежде чем положить трубку. Его взгляд упал на экран телевизора над прилавком кафе в зале отъезда. Там показывали кадры, на которых он сам шагал в здание суда Осло. Это тоже было снято во время дела вампириста. Харри быстро повернулся к телефону-автомату и набрал номер Бьёрна, который помнил наизусть.
– Хольм.
– Это Харри Холе.
– Не может быть, – сказал Бьёрн. – Он умер. Вы кто?
– Ты что, не веришь в призраки?
– Я спросил, кто вы.
– Я тот, кому ты подарил «Road to Ruin».
Тишина.
– Однако мне по-прежнему больше нравятся «Ramones» и «Rocket to Russia», – добавил Харри. – Но черт возьми, задумано было неплохо.
Он услышал какой-то звук и только через некоторое время понял, что это плач. Не детский, нет. Это плакал взрослый мужчина.
– Я на Центральном вокзале, – произнес Харри, сделав вид, что ничего не заметил. – Меня ищут, у меня повреждена нога, денег нет ни кроны, и мне нужен бесплатный транспорт до улицы Лидера Сагена.
Харри слушал тяжелое дыхание, всхлип «боже мой», адресованный неизвестно кому. А потом Бьёрн произнес тонким дрожащим голосом, которого Харри никогда раньше не слышал:
– Я здесь один с ребенком, Катрина на пресс-конференции в Крипосе. Но…
Харри ждал.
– Я возьму малыша с собой, его пора приучать к машине, – сказал Бьёрн. – Давай возле универмага «Бюпротен», минут через двадцать?
– Лучше побыстрее, а то на меня тут уже прохожие подозрительно косятся. Через пятнадцать сможешь?
– Постараюсь. Стой у так…
Его голос прервал длинный гудок. Харри посмотрел вверх. Последняя монетка исчезла.
Он засунул руку под куртку и потер грудь над ребром.
Харри стоял в темном углу на улице у северного бокового выхода с вокзала. Красный «вольво-амазон» Бьёрна проскользнул мимо армады свободных такси и остановился. Два шофера, болтавшие около своих машин, бросали на него свирепые взгляды, как будто водитель этого ретроавтомобиля задумал подработать частным извозом и перехватить у них клиентов.
Харри дохромал до машины и уселся на пассажирское сиденье.
– Ну, здравствуй, призрак, – прошептал Бьёрн из своего обычного полулежачего положения. – Куда поедем, к Кайе Сульнес?
– Да, – кивнул Харри. Он понял, что Бьёрн разговаривает шепотом из-за малыша, который спал в детском кресле, крепко пристегнутом к заднему сиденью спинкой к ним.
Они выехали на площадь с круговым движением около развлекательного центра «Спектрум», куда прошлым летом Бьёрн уговорил Харри пойти на концерт, посвященный Хэнку Уильямсу. Утром в день концерта Бьёрн позвонил ему из роддома и сообщил, что все началось немного раньше, чем они думали. Харри в ответ пошутил, что мальчишка наверняка специально это затеял, потому что ему захотелось как можно скорее выбраться наружу, пойти вместе с папой на концерт и выучить первые песни Хэнка Уильямса.
