– Ну-ну, – хмыкнул Харри. – Ты сама-то в это веришь?
– Нет, но эти примеры показывают, что теоретически могут существовать другие возможности. И я уж точно не верю в мотив, который ты приписываешь Финне.
– Вот как? Объясни!
– По-твоему, он убил Ракель только потому, что ты, как полицейский, сделал свою работу? Он ненавидит тебя, угрожает тебе – это нормально. Но люди вроде Финне руководствуются сексуальным влечением, а не чувством мести. Во всяком случае, не больше, чем другие преступники. Я, например, никогда не чувствовала серьезной опасности со стороны людей, которых отправила за решетку, что бы они там ни говорили. От высказывания дешевой угрозы до убийства – а это дело сложное и рискованное – дорога длинная. Я думаю, что у Финне должен быть гораздо более серьезный мотив, ведь он рискует провести еще дюжину лет, то есть свои последние годы, в заключении.
Харри глубоко и сердито затянулся. С одной стороны, все его существо протестовало против ее слов. Но с другой – он понимал, что Кайя права.
– Допустим, – кивнул Харри. – А какой мотив ты считаешь достаточно серьезным для мести?
Опять это танцевальное, почти ребяческое движение плечами.
– Не знаю. Что-нибудь личное. Соответствующее по масштабу тому злу, которое он причинил тебе.
– А по-моему, так все сходится: я отнял у него свободную жизнь, которую он любил. А Финне в ответ забрал у меня то, что я любил больше всего.
– Ракель. – Кайя выпятила нижнюю губу и кивнула. – Чтобы ты жил дальше, испытывая боль.
– Вот именно. – Харри заметил, что от его сигареты остался один фильтр. – Ты разбираешься в таких вещах, Кайя. Я, собственно, поэтому и пришел.
– Что ты хочешь сказать?
– Что я нуждаюсь в твоей помощи. – Харри попытался улыбнуться. – Ты же и сама видишь, что я уподобился плохому следователю, который руководствуется своими чувствами: сначала делает выводы, а потом придумывает вопросы, ответы на которые, как он надеется, подтвердят его выводы. И поэтому без тебя, Кайя, мне никак не обойтись.
– Что-то я все равно не улавливаю логику.
– Я отстранен от работы и не могу взаимодействовать с коллегами из отдела. Любому следователю обязательно нужен человек, с которым можно обмениваться мнениями. Тот, кто будет ему возражать. У кого есть свежие идеи. А ты как-никак бывшая сотрудница отдела убийств, и к тому же тебе сейчас все равно нечем заняться. Поможешь мне?
– Нет, Харри. Извини.
– Послушай, Кайя. – Харри нагнулся вперед. – Разумеется, ты абсолютно ничего мне не должна, тем более что я ушел от тебя в тот раз. Объяснением служит мое разбитое сердце, но это не извиняет меня, если я разбил твое. Я знал, что делаю, и, если бы все повторилось снова, опять поступил бы так же. Я должен был уйти, потому что любил Ракель. Я понимаю, что прошу слишком много, но все-таки обращаюсь к тебе за помощью. Поскольку чувствую, что вот-вот сойду с ума, Кайя. Я должен что-то делать, а единственное, что я умею, – это расследовать убийства. И еще пить. Я могу напиться до смерти, если будет нужно.
Харри увидел, как Кайя снова вздрогнула.
– Я говорю как есть, – продолжил Харри. – Тебе не нужно отвечать прямо сейчас. Все, о чем я прошу, – подумай над этим. У тебя есть номер моего телефона. А теперь я оставлю тебя в покое.
Харри поднялся.
Он надел сапоги, вышел в ворота, дошел до улицы Сума, спустился по холму Нурабаккен мимо церкви Фагерборг, умудрился пройти мимо двух открытых баров, где уже собралась соответствующая клиентура, взглянул на стадион «Бишлетт», который когда-то тоже не знал отбоя от посетителей, а теперь больше смахивал на тюрьму. Харри посмотрел на бессмысленно чистое небо над головой и, переходя улицу, в ярком пульсирующем свете солнца на мгновение увидел дрожащую букву «S». Когда завизжали тормоза трамвая, они показались ему эхом собственного крика, который он издал, поднимаясь с пола и поскользнувшись в луже крови.
Трульс Бернтсен сидел перед экраном компьютера и смотрел третью серию первого сезона сериала «Щит». Он просмотрел «Щит» уже два раза и начал сначала, потому что у сериалов имелась одна особенность: первые сезоны, подобно старым порнофильмам, всегда были лучше. Кроме того, Трульс чувствовал себя Виком Мэки. Ладно, если говорить начистоту, Бернтсен им не был, но очень хотел стать Виком: насквозь коррумпированным полицейским, у которого есть свой моральный кодекс, позволяющий ему вести себя определенным образом. Вот это круто: можно быть этаким bad
[19] и оставаться в границах приемлемого, потому что все дело в том, как на это посмотреть. Под каким углом. Кстати, во времена тоталитарных режимов тоже ведь снимали неплохие фильмы, заставляя зрителей искренне болеть за своих. Все было не очень правдивым, но и чистой ложью это также назвать нельзя. Угол зрения. Вот в чем суть. Да, именно.
Зазвонил телефон.
Ну вот, не было печали.
Хаген решил, что отделу убийств надлежит работать по выходным. Правда, дежурить должен был всего один человек, но Трульса это устраивало, и он иногда подменял коллег. Во-первых, ему все равно нечем было заняться; во-вторых, он планировал провести осенний отпуск в Паттайе, так что лишние деньги не помешают. А в-третьих, на службе в выходные он не перерабатывался, потому что на телефонные звонки отвечали в дежурной части. Иногда Трульс даже задумывался, а знают ли там вообще, что в отделе убийств в субботу и воскресенье тоже находится сотрудник, но рассказывать об этом коллегам не собирался.
Поэтому раздавшийся звонок обеспокоил его: высветившийся номер принадлежал дежурной части.
После пяти звонков Трульс тихо выругался, приглушил звук, не выключая сериала, и снял трубку.
– Да? – сказал он, умудрившись заставить этот единственный позитивный слог прозвучать как полный отказ.
– Дежурная часть. У нас тут женщина, которой нужна помощь. Она собирается подать заявление в связи с изнасилованием и хочет посмотреть на фотографии преступников.
– Пусть обратится в отдел нравов.
– Но у них по выходным никто не дежурит, а у вас в компе единая база фотографий.
– Лучше пусть придет в понедельник.
– Нет уж, лучше пусть посмотрит фотографии прямо сейчас, пока еще помнит преступника в лицо. Ты зачем там вообще сидишь?
– Ладно, – хрюкнул Трульс Бернтсен. – Приводите ее сюда.
– Мы тут очень заняты, так что спускайся и забирай ее сам.
– Я тоже занят. – Трульс подождал, но ответа не последовало. – Хорошо, сейчас спущусь, – вздохнул он.
– Прекрасно. И кстати, отдел нравов уже довольно давно переименовали. Теперь он называется «отдел по расследованию преступлений на сексуальной почве».
– Да пошел ты… – пробормотал Трульс так тихо, что собеседник вряд ли его расслышал, положил трубку и нажал на паузу. Изображение на экране замерло. Эх, жаль, что не досмотрел, сейчас будет одна из его самых любимых сцен: великолепный Вик ликвидирует своего коллегу, полицейского Тэрри, выстрелом прямо под левый глаз.
