Александра взглянула на него:
– Смешно. Но похоже, на самом деле ты не такой крутой, каким кажешься, да?
– Внешность обманчива, – изрек Харри, приподнял бедра и вынул из кармана пачку сигарет. – Да и пустить пыль в глаза не так уж сложно. Ученые установили, что настроение человека улучшается, если он напрягает мускулы, задействованные при улыбке. Так что, если тебе хочется плакать, – смейся. Но в моем случае это не сработает. Слушай, а у тебя в спальне можно дымить? Какой политики в отношении курения ты придерживаешься?
– Здесь все позволено. Но когда люди рядом со мной курят, моя политика заключается в цитировании того, что написано на пачке. Табак убивает тебя, друг мой.
– Мм… А ловко ты ввернула это «друг мой».
– Это чтобы ты понял, что наносишь вред не только самому себе, но и всем, кто тебя любит.
– Я понял. Итак, рискуя заболеть раком и еще больше расстроить свою совесть, я все-таки закурю. – Харри затянулся и выпустил дым в сторону люстры. – А ты любишь яркий свет, – заметил он.
– Я выросла в Тимишоаре.
– А какая тут связь?
– Это первый город в Европе, где появились уличные фонари. В этом отношении нас опередил только Нью-Йорк.
– Поэтому ты постоянно включаешь свет?
– Нет, просто сообщила тебе любопытный факт. Ты ведь ими интересуешься.
– Правда?
– Да. Например, тот факт, что сын Финне тоже стал насильником.
– Это чуть больше, чем просто любопытный факт.
– Почему?
Харри сделал затяжку, но не ощутил вкуса.
– Потому что если Валентин Йертсен родной сын Финне, то у него появляется довольно убедительный мотив для мести. Я ведь охотился за этим типом в связи с несколькими убийствами. И в конце концов застрелил его.
– Да ну?
– Валентин Йертсен был безоружен, но спровоцировал меня на стрельбу, сделав вид, что хватается за пистолет. К сожалению, свидетелей не было, а в отделе внутренних расследований сочли проблемой то, что я сделал три выстрела. Но с меня сняли все обвинения. Я заявил, что действовал в целях самообороны, а доказать обратное они не смогли.
– И ты думаешь, что Финне узнал правду и именно поэтому убил твою жену?
Харри медленно кивнул:
– Око за око, зуб за зуб.
– Но разве не логичнее было бы убить Олега?
Харри приподнял бровь:
– Откуда ты знаешь его имя?
– Ты по пьяни много болтаешь, Харри. Особенно о бывшей жене и мальчике.
– Олег не мой ребенок, это сын Ракели от первого брака.
– Ты рассказывал, но это же просто биология.
Харри покачал головой:
– Только не для Свейна Финне. Он любил Валентина Йертсена не как человека, поскольку они едва были знакомы. Он любил Валентина по одной-единственной причине: тот нес дальше его собственные гены. Финне побуждает к действию желание распространять свое семя и производить потомство. Для него биология – это все, она дает ему вечную жизнь.
– Это ненормально.
– Разве? – Харри посмотрел на сигарету и задумался, на каком месте в очереди факторов, стремящихся прикончить его, находится рак легких. – Возможно, мы более тесно связаны с биологией, чем сами хотим думать. Не исключено, что все мы от природы шовинисты, расисты и националисты, инстинктивно жаждущие власти над миром для своего собственного рода. А потом мы отучаемся от этого в большей или меньшей степени. По крайней мере, большинство из нас.
– В любом случае мы хотим знать, откуда мы появились в чисто биологическом смысле. Только представь, у нас в лаборатории количество заявок на проведение теста ДНК с целью установить или подтвердить отцовство за последние двадцать лет увеличилось на триста процентов.
– Очередной любопытный факт?
– Это говорит о том, что наше самосознание связано с нашими генами.
– Думаешь?
– Да. – Александра подняла бокал с вином, стоявший на тумбочке. – Кстати, если бы дело обстояло иначе, меня бы сейчас вообще здесь не было.
– В постели со мной?
– В Норвегии. Я приехала сюда в поисках своего отца. Моя мать не хотела говорить о нем, я знала только, что он родом из Норвегии. После ее смерти я купила билет и отправилась искать его. В первый год работала на трех работах. Все, что я знала о своем отце: он был образованным человеком, потому что мама обладала весьма средними способностями, а я в Румынии получала самые высокие оценки, да и норвежский выучила за шесть месяцев. Но отца я не нашла. Зато получила стипендию и стала изучать химию в Норвежском университете естественных и технических наук, а потом устроилась на работу в Институт судебной медицины, в отдел, где проводят анализы ДНК.
– А там ты могла продолжить поиски.
– Да.
– И?..
– Я все-таки нашла его.
– Правда? Значит, тебе повезло, потому что, насколько я знаю, ДНК-профили в делах об установлении отцовства хранятся всего лишь один год.
– В делах об отцовстве – да.
До Харри стало доходить, что Александра имеет в виду.
– Ты нашла своего отца в базе полиции. Он оказался преступником?
– Да.
– Мм… И по какой же статье он был осужден?
Тут карман Харри завибрировал. Он посмотрел на номер и нажал на клавишу «ответить».
– Привет, Кайя. Ты получила мое сообщение?
– Да, – мягко прозвучал ее голос.
– И?..
– И я согласна с тобой: думаю, ты и впрямь нашел мотив Финне.
– Мм… Значит, ты поможешь мне?
– Не знаю. – Последовала пауза, во время которой он одним ухом слышал дыхание Кайи, а другим – дыхание Александры. – Судя по голосу, ты лежишь, Харри. Ты где, дома?
– Нет, он у Александры! – прогремел голос Александры.
– Кто это был? – спросила Кайя.
– Это… – ответил Харри, – была Александра.
– О, тогда не буду вам мешать. Хорошего вечера.
– Ты не меша…
– Но Кайя уже дала отбой.
Харри посмотрел на телефон и засунул его обратно в карман. Он затушил сигарету в квадратном подсвечнике на тумбочке и свесил ноги с кровати.
– Эй, куда это ты собрался?
– Домой, – сказал Харри, наклонился и поцеловал ее в лоб.
Харри быстрыми шагами шел на запад, а мозг его усиленно работал.
Он достал мобильник и позвонил Бьёрну.
– Да, Харри?
– Все-таки это Финне.
– Мы разбудим малыша, Харри, – прошептал Бьёрн Хольм. – Может, завтра поговорим?
