Он открыл скрипучие ворота из кованого железа и подошел к дому.
Бред какой-то. Конечно, полный бред. Но как еще отогнать тревожные мысли?
Харри позвонил в дверь. Подождал. Позвонил снова.
Он прислонился лбом к большому круглому окошку на двери и увидел висящее на крючке пальто, в котором Кайя была на похоронах, и высокие черные сапоги на подставке для обуви.
Он обошел вокруг дома. В тени, с северной стороны, на увядшей гладкой траве все еще лежали комья снега.
Харри посмотрел вверх, на окно комнаты, где раньше располагалась спальня хозяйки, хотя она, конечно, могла перенести кровать в любую другую комнату. Нагнувшись, чтобы собрать снег и слепить снежок, он заметил кое-что. Отпечаток ноги на снегу. След сапога. Мозг начал лихорадочно работать, прочесывать свои «базы данных». И нашел то, что искал. Отпечаток сапога на снегу перед виллой в Хольменколлене.
Его рука полезла во внутренний карман куртки. Разумеется, это мог быть совсем другой след. И конечно же, она могла выйти из дому в другой одежде. Харри схватил рукоятку служебного пистолета, весь внутренне сжался и длинными бесшумными шагами направился к лестнице. Он перехватил пистолет, взяв его за дуло, чтобы разбить круглое окошко на входной двери, но сначала дернул за ручку.
Дверь оказалась не заперта.
Он вошел внутрь. Прислушался. Тишина. Харри втянул в себя воздух, но почувствовал только слабый шлейф духов Кайи: возможно, аромат исходил от шарфа, висевшего на крючке рядом с пальто.
Он прошел по коридору, держа пистолет перед собой.
Дверь в кухню была распахнута, на кофеварке горела красная лампочка. Харри покрепче взял пистолет и положил палец на спусковой крючок. Он шел вглубь дома. Дверь гостиной была приоткрыта. Гудение. Как будто рой мух. Харри осторожно раскрыл дверь ногой, держа пистолет перед собой.
Кайя лежала на полу. Глаза ее были закрыты, а руки сложены на груди поверх просторной шерстяной кофты. Тело и бледное лицо купались в свете дня, который лился из окна гостиной.
Харри со стоном выдохнул, опустил пистолет и присел на корточки. Он положил большой и указательный пальцы на изношенный войлочный тапок и зажал большой палец на ее ноге.
Кайя вздрогнула, закричала и сняла с головы наушники.
– О господи, Харри, как ты меня напугал!
– Прости, я пытался дозвониться до тебя. – Он уселся на ковер рядом с ней. – Мне нужна помощь.
Кайя закрыла глаза и положила руку на грудь, пытаясь восстановить дыхание.
– Ты это уже говорил.
То, что казалось гудением мух, оказалось, как он теперь понял, доносившейся из наушников известной композицией: Кайя включила на полную громкость тяжелый рок.
– А ты позвонила мне, потому что хотела, чтобы я убедил тебя согласиться, – сказал он, доставая пачку сигарет.
– Я не тот человек, которого можно переубедить, Харри.
Он кивнул в сторону наушников:
– Но мне же удалось убедить тебя послушать «Дип Пёрпл».
Неужели он заметил слабый румянец на ее щеках?
– Это только потому, что ты сказал: это лучшая группа в категории «невольно-комичная-но-тем-не-менее-очень-хорошая».
– Ха! – Харри зажал незажженную сигарету губами. – Поскольку мой план относится к той же категории, я рассчитываю, что он также тебя заинтересует. Сейчас изложу подробно.
– Но…
– И имей в виду, что, помогая мне посадить заведомого насильника за решетку, ты помогаешь другим женщинам этого города. Ты помогаешь Олегу наказать преступника, убившего его мать. И ты помогаешь мне…
– Стоп, Харри.
– …поскольку я уже успел наломать дров.
Она подняла темную бровь:
– Да ну?
– Я убедил одну из жертв Свейна Финне стать подсадной уткой, чтобы взять его с поличным. Я уговорил невинную женщину надеть на себя микрофон и записывающее устройство, заверив ее, что это часть полицейской операции, хотя на самом деле все это сольное выступление отстраненного полицейского. И его соучастницы, бывшей коллеги. То есть тебя.
Кайя уставилась на него:
– Ты шутишь?
– Нет, – покачал головой Харри. – Оказывается, нет таких моральных границ, которые я не решился бы перейти, чтобы только поймать Свейна Финне.
– Именно это я и хотела сказать.
– Ты нужна мне, Кайя. Ты со мной?
– Да с какого такого перепуга мне быть с тобой? Это же полный бред!
– Вспомни, сколько раз мы знали имя виновного, но ничего не могли поделать, потому что были обязаны подчиняться правилам. А теперь просто красота: ты больше не работаешь в полиции и не должна следовать инструкциям.
– А ты должен, несмотря на то что временно отстранен. Харри, ты рискуешь потерять не только работу, но и свободу. Смотри, как бы в конце концов тебя самого не засадили за решетку.
– Обо мне не беспокойся, Кайя. Я ничем не рискую, потому что мне больше нечего терять.
– Ночной сон. Ты хоть понимаешь, на что толкаешь бедную женщину?
– Ночной сон я уже давно потерял. Между прочим, Дагни Йенсен знает, что мы действуем не по инструкции, она раскусила меня.
– Она так и сказала?
– Нет. Эта женщина сделала вид, что поверила мне. Ведь в этом случае она впоследствии сможет отговориться тем, что думала, будто это была законная полицейская операция. Она, как и я, очень хочет, чтобы Свейн Финне был устранен.
Кайя перевернулась на живот и приподнялась на локтях. Рукава шерстяной кофты соскользнули с длинных тонких рук.
– «Устранен»? Что именно ты хочешь этим сказать?
Харри пожал плечами:
– Выведен из игры. Удален.
– Удален – откуда?
– Из города. Из общества.
– Посажен в тюрьму, правильно?
Харри посмотрел на нее, затянулся незажженной сигаретой и кивнул:
– Как вариант. Так ты согласна?
Кайя покачала головой:
– Не знаю, решусь ли я, Харри. Ты… изменился. Ты всегда отодвигал границы, но сейчас… Это не ты. Это не мы. Это… – Она продолжала качать головой.
– Ну же, договаривай.
– Это ненависть. Это просто жуткая смесь горя и ненависти.
– Ты права, – сказал Харри. Он вынул сигарету изо рта и засунул ее обратно в пачку. – Знаешь, а ведь я ошибался. Я не все потерял. У меня до сих пор еще осталась ненависть.
Он поднялся и направился к выходу. Иэн Гиллан кричащим вибрато обещал ему вслед: «Gonna make it hard for you, you’re gonna…»
[23] Фраза так и осталась незаконченной, гитара Ричи Блэкмора заглушила вывод Гиллана: «…into the fire!»
[24] Харри оказался на улице, миновал ворота и вышел прямо в ослепительный свет дня.
