«Военные», – автоматически подумал Харри.
– Ну что, пойдем? – спросил Бор.
Харри встал. У него кружилась голова, и он слегка нетвердыми шагами направился к простой деревянной двери, возле которой его ждал Бор. Он держал в руках телефон Харри, его служебный пистолет и зажигалку.
– Где ты был? – спросил Харри, убирая телефон и зажигалку и взвешивая пистолет на руке. – В ту ночь, когда убили Ракель? Я знаю, что не дома…
– Был выходной, и я уехал в наш загородный дом, – ответил Бор. – В Эггедал. Боюсь, я был один.
– Что ты там делал?
– Ну что я делал? Чистил оружие. Потом разжег камин. Думал. Слушал радио.
– Хм… Местную радиостанцию? Небось «Радио Халлингдал»?
– Ага. Это единственная станция, которая там ловится.
– В тот вечер они проводили лотерею бинго.
– Точно. Ты что, часто бываешь в Халлингдале?
– Нет. Можешь вспомнить что-нибудь особенное, связанное с этой лотереей?
Бор изумленно поднял бровь:
– С бинго?
– Да.
Бор покачал головой.
– Совсем ничего? – уточнил Харри, оценивая вес пистолета. Он сделал вывод, что пули из магазина не вынули.
– Нет. Это допрос?
– Подумай хорошенько.
Бор наморщил лоб:
– Ну, если только то, что все победители оказались из одного места. Кажется, из коммуны Фло.
– Бинго, – мягко сказал Харри и убрал пистолет в карман куртки. – Теперь ты вычеркнут из моего личного списка подозреваемых.
Руар Бор недоверчиво посмотрел на Харри:
– А при чем тут лотерея, которую проводили на радио?
Харри пожал плечами:
– Долго объяснять. Ладно, проехали. Мне надо покурить.
Они спустились по изношенной скрипучей деревянной лестнице и, как только вышли в ночь, услышали колокольный ритурнель.
– Ну надо же! – произнес Харри, втягивая в себя холодный воздух. На площади перед ними по-субботнему озабоченные люди спешили в бары, а над крышами домов виднелись башни городской ратуши. – А мы, оказывается, в самом центре города.
Харри доводилось слышать, как колокола на ратуше исполняли песни группы «Крафтверк» и Долли Партон, а однажды Олег пришел в восторг, узнав заставку к компьютерной игре «Майнкрафт». Но сейчас звучала мелодия из постоянного репертуара, «Песня сторожа» Грига. Значит, ровно полночь.
Харри обернулся. Дом, из которого они вышли, находился рядом с воротами в крепость Акерсхус и больше походил на деревянный барак.
– Не MI6 и не ЦРУ, конечно, – сказал Бор, – но здесь в былые времена находилась штаб-квартира Е14.
– Что еще за Е14? – Харри отыскал в кармане пачку сигарет.
– Недолго просуществовавшая норвежская шпионская организация. Неужели не слышал?
– Вроде что-то припоминаю.
– Создана в тысяча девятьсот девяносто пятом году, несколько лет операций в стиле Джеймса Бонда, потом борьба за власть, политическая шумиха по поводу методов и расформирование в две тысячи шестом. С тех пор здесь пусто.
– Но у тебя есть ключи?
– Я состоял в ней в последние годы. Никто не просил вернуть ключи.
– Так… Экс-шпион, стало быть. Это объясняет, почему ты использовал хлороформ.
Бор криво улыбнулся:
– О, мы совершали и более странные вещи, чем эта.
– Не сомневаюсь. – Харри бросил взгляд на часы на башне ратуши.
– Прошу прощения, что испортил тебе сегодняшний вечер, – сказал Бор. – Не угостишь сигаретой, прежде чем мы продолжим беседу?
– Когда меня приняли в Е14, я был молодым офицером, – произнес Бор и выпустил дым сигареты в небо. Они с Харри нашли скамейку на крепостном валу позади пушек, нацеленных на Осло-фьорд. – Но в этой организации состояли не только военные. Кого там только не было: дипломаты и официанты, столяры и полицейские, математики и красивые женщины. Последних использовали в качестве подсадных уток.
– Прямо как в шпионском фильме, – заметил Харри и тоже затянулся сигаретой.
– Это и был шпионский фильм.
– Какие у вас имелись полномочия?
– Сбор информации в местах, где предположительно мог оказаться военный контингент Норвегии: Балканы, Ближний Восток, Судан, Афганистан. Мы обладали большой свободой, нам следовало действовать независимо от разведсетей США и НАТО. Какое-то время казалось, что нам все удавалось. Чувство товарищества, преданность делу. Но пожалуй, свободы было слишком много. В таких закрытых сообществах возникают собственные стандарты того, что считается приемлемым. Мы платили женщинам за секс с фигурантами. Мы вооружались незарегистрированными пистолетами «Хай Стандард HD 22».
Харри кивнул. Такой пистолет он видел на даче у Бора – излюбленное оружие агентов ЦРУ, оснащенное простым и очень удобным глушителем. Именно такой пистолет русские обнаружили у Фрэнсиса Гэри Пауэрса, пилота самолета-шпиона U2, сбитого над советской территорией в 1960 году.
– Без серийных номеров их нельзя было связать с Е14, если нам приходилось использовать оружие для ликвидаций.
– И ты тоже занимался всем этим?
– Нет, я не подкладывал женщин под нужных людей и лично никого не убивал. Худшее, что я сделал… – Бор задумчиво почесал подбородок, – или худшее, что мне пришлось испытать, – это был самый первый раз, когда я намеренно расположил к себе человека, а потом предал его доверие. В качестве одного из вступительных испытаний мы получили задание как можно быстрее добраться из Осло до Тронхейма, имея в кармане всего лишь десять крон. Таким образом проверяли, имеются ли у кандидата навыки общения и креативность, которые могут потребоваться в критической ситуации. Я заплатил свои десять крон добродушного вида женщине в одном из кафе на Центральном вокзале Осло, чтобы воспользоваться ее телефоном и якобы позвонить своей смертельно больной младшей сестре, лежавшей в центральной больнице Тронхейма, и рассказать ей, что у меня только что украли сумку, где лежали бумажник, билет на поезд и мобильник. На самом деле я позвонил одному из агентов и сумел расплакаться в телефон. Когда я закончил разговор, женщина тоже плакала, и я уже собирался попросить у нее одолжить мне денег на билет, как вдруг она предложила отвезти меня на своем автомобиле, припаркованном неподалеку. Мы мчались, выжимая из машины все, что можно. Шли часы, и мы разговаривали обо всем на свете, доверяя друг другу свои самые заветные тайны. Таким делятся только с незнакомцами. Разумеется, все мои тайны были заученной ложью и хорошей тренировкой для подающего надежды шпиона. Через четыре часа мы остановились в национальном парке Довре. Смотрели, как над равниной заходит солнце. А потом поцеловались. Мы смеялись сквозь слезы и объяснялись друг другу в любви. Спустя два часа, уже ближе к полуночи, она высадила меня у главного входа в больницу. Я попросил ее найти место для парковки, сказав, что сам пока узнаю, где именно лежит моя сестренка. Я пообещал сердобольной женщине, что буду ждать ее в вестибюле. А сам прошел прямо через приемный покой, вышел в заднюю дверь и бежал, бежал, бежал до самого памятника королю Олаву, где нас с секундомером в руках ждал начальник приемной комиссии Е14. Я прибыл первым, и той ночью меня чествовали как героя.
