Кстати о пыли. В этом переулке ее практически не было. Если только кто из больших чинов не подъедет на авто. Место считается престижным и только для офицеров, потому цены такие, что на солдатское жалованье не особо и разгуляешься. Для рядового состава есть заведения попроще.
Рене Ален в былые времена унаследовал ресторанчик отца в Лионе. Но случилось так, что он убил одного из разбуянившихся постояльцев и вынужден был бежать от закона. Подался в Иностранный легион, отслужил срок, после чего с чистой совестью и новым именем ушел со службы.
Не мудрствуя лукаво, он решил открыть ресторан в Джибути. Но конкуренция там оказалась слишком высокой, а прибыль низкой. Ну да, крутился как-то, что-то зарабатывал. Но в итоге, когда эфиопо-итальянский фронт стабилизировался, наплевал на все и перебрался сюда, в Арба-Мынч. Обустроил этот ресторанчик, наладил контакты в английском Судане и теперь зарабатывал ничуть не меньше, чем довольно успешные рестораторы Парижа.
Вообще-то поговаривали, что он шпион французской разведки. Приписывали и сотрудничество с британцами. Но при этом никто его не трогал. А после случая, когда он самолично отправил на тот свет троих итальянских диверсантов, так и вовсе перестали задумываться над этим вопросом. Даже если и снабжает он информацией французов или англичан, ну и пусть его. Главное, чтобы не итальянцев.
– Очень приятно, сударь. Надеюсь, вы подошли к нам не с извинениями по поводу загубленного барашка? – поинтересовалась Котлярова.
– Ну что вы, мадемуазель. Ваш заказ будет готов с минуты на минуту, и, заверяю вас, в лучшем виде. Мне дороги мое имя и репутация. Но я не мог не подойти к первым девицам-офицерам, посетившим мой ресторан.
– Эдакая диковинка, а, господин Ален? – не удержалась Алина.
– Отнюдь, мадемуазель. Банальное любопытство. Уж простите, но всем известно, что девицы-бронеходчицы служат в гвардии русского императора. И тут вдруг я вижу вас, но отчего-то в форме легионеров. Я просто теряюсь в догадках. Ваш царь решил вступить в войну на стороне Хайле Селассие?
– А зачем вам это знать? Уж не шпион ли вы? – лукаво стрельнув глазками, поинтересовалась Алина.
– Меня вполне устраивает уже сложившееся положение дел, – ничуть не смутившись, стал пояснять француз. – Вот уже четыре года, как я успешно веду свое дело. И меня не может не волновать то, что все может измениться в одночасье.
– Уважаемый Ален, Алина ничуть не хотела вас задеть, – заговорила Котлярова. – Просто у вас тут скучновато, вот она и веселится. Касаемо же нас… Мы, как и наши остальные боевые подруги, больше не имеем отношения к императорской гвардии. Я выслужила положенный срок, они списаны по здоровью в результате ранений. В гвардии, знаете ли, довольно высокая конкуренция и требования к пилотам. Вы не бронеходчик, а потому вам не понять – каково это, когда в твоей воле находится грозная боевая машина. И тут такая возможность вновь оказаться в боевой рубке. Теперь появилась конкуренция еще и в легион.
– Понимаю. Нечто вроде тоски летчиков по небесной синеве.
– Вы все правильно поняли, месье, – подтвердила Светлана.
В этот момент появилась официантка с первыми блюдами, и ресторатор, пожелав приятного аппетита, поспешил откланяться. При этом не преминул заверить, что они непременно останутся довольными, потому что шеф-повара он готовил лично и ничуть не сомневается в его способностях.
Ну что тут скажешь. Он оказался прав. Барашек буквально таял во рту, заставляя едва ли не стонать от удовольствия. А тут еще и сервировка. На столовых приборах хозяин заведения явно не экономил. В смысле, разумеется, не нечто из ряда вон, а вполне средненькая по европейским меркам. Но в этих краях это был уровень. И все это настолько контрастировало с окружающей действительностью, что только еще больше раззадоривало аппетит.
Несмотря на то что к их приходу тут было пусто, ресторан все же был популярен. Просто они оказались здесь в неурочное время. Но когда уже успели утолить первый голод и вновь повели светскую беседу, народ начал подтягиваться.
Гости рассаживались за столиками с видом завсегдатаев. Официантки общались с ними как со старыми знакомыми. Хватало как чернокожих, так и европейцев. Вторых, пожалуй, все же побольше. И все неизменно раскланивались с девушками. Белых женщин тут было откровенно мало. Немногочисленные учительницы, сестры милосердия, служащие Красного Креста – вот, пожалуй, и весь краткий перечень. Так что появление бронеходчиц не могло пройти незамеченным. А уж их выход в свет и подавно.
– Брось, Хуан.
– Вернись.
Говорили на испанском, но девушки прекрасно разобрали речь, пусть и не владели им так же свободно, как французским. А все гражданская война в Испании и повальное увлечение изучением русской молодежью испанского языка. Так что худо-бедно говорить на нем могли все четверо девушек.
– Погодите, парни, – отмахнулся от товарищей высокий плечистый мужчина с майорскими погонами на плечах, с ярко выраженной южной внешностью.
Как уже говорилось, добровольцев в Эфиопии было откровенно мало. А у Хайле Селассие имелся явный дефицит в офицерах, знающих военное дело. Поэтому практически все европейцы занимали командные должности. Если только не были откровенной деревенщиной или восторженными юнцами, едва узнавшими, с какой стороны браться за винтовку. Так что ничего удивительного в том, что они являлись завсегдатаями этого заведения.
– Сударь, мы можем быть вам чем-то полезными? – холодно встретила Котлярова подошедшего к их столику офицера.
По виду испанец или латиноамериканец. Высок и даже красив, несмотря на легкую щетину. Хм. Вообще-то она ему даже шла. Он, похоже, уже загодя успел слегка поднабраться, а может, это его нормальное состояние. Пристрастие к алкоголю в этих унылых краях, да еще и в боевой обстановке, вполне оправданно. До фронта, проходящего по горному кряжу, каких-то три десятка километров.
– Несомненно, сеньорита. Я хотел бы пригласить на танец, – обвел он взглядом подруг и остановил его на Марии, – вас.
Причем сказано это было таким тоном, словно он делал величайшее одолжение и оказывал своим выбором честь. Наверняка помимо алкоголя ему в голову ударил и внедорожный автомобиль, на котором подкатила эта компания из четырех офицеров. Майор-европеец в эфиопской армии сам по себе уже фигура. А уж позволяющий себе раскатывать на автомобиле и подавно обладает определенным статусом.
– Я не слышу музыки, – придержав подчиненную за руку, возразила Котлярова.
– Рене, выставь нам граммофон, мы будем танцевать, – тут же прокричал майор.
– Боюсь, что наличие музыки ничего не изменит, – убрав руку командира, поднялась Хомутова, глядя снизу вверх прямо в глаза плечистому испанцу.
– Вы так считаете, сеньорита? – вздернул тот бровь.
– Даже не сомневайтесь.
– Хуан, дружище, давай вернемся за стол, – положив ему руку на плечо, попытался его урезонить прибывший вместе с ним капитан.
