– И что будет после?
– Ну-у, я парень упертый. А ты девушка умная. Сама догадайся.
– Фи, Азаров. Это уже даже не смешно.
– А похоже, что я веселюсь? – улыбаясь во все тридцать два зуба, поинтересовался он.
– Есть такой момент, знаешь ли.
– Не. Я серьезен, – искренне заверил он.
В ответ девушка подбоченилась, склонила голову набок и окинула его нарочито ироничным взглядом. Ну и он не остался в долгу, встав в картинную позу, заведя руки за спину и отставив левую ногу. Наблюдающая эту сцену Хомутова с безнадежным видом покачала головой. Ну как дети.
– Девчата, вы бы там поаккуратнее, – вдруг став серьезным, произнес Григорий. – Не геройствуйте почем зря.
– Ой, Григорий Федорович, вы чего это такой заботливый? Ну чисто наседка, – фыркнула Алина.
– Веселись, веселись. Но только учти: теперь меня точно не окажется рядом. Позаботиться о тебе не смогу.
– Вот не каркал бы ты, Азаров, – отмахнулась от него Дробышева.
– Спасибо, Гриша. Мы постараемся, как говорится, и не отставать, и вперед не вырываться. Так нормально? – ответила Мария.
– Звучит многообещающе. Ну что, обнимемся?
– Вон с Алинкой обнимайся.
– Вот еще! Сначала отмойся и переоденься, пыльный, что твой мешок с картошкой.
– Ладно, ладно. Я запомню, – погрозил он пальцем. – Все, побежал. Вырваться получилось буквально на минуту. Удачи, девчата. И еще раз: поаккуратнее.
Так как рукопожатия с девушками он не воспринимал принципиально, а обниматься с ним никто не захотел, Азаров махнул на прощание рукой и направился к поджидающему его авто.
– Гриша! – Алина сделала несколько стремительных шагов, взяла его за руки и заглянула в глаза. – Удачи, Гриша. Нам проще, мы все больше по земле-матушке. Коле привет передай.
Пару раз сморгнула, словно опасаясь прослезиться. Шмыгнула носом. Он подался было вперед. И она вроде как… Но потом резко отстранилась, выпуская его руки. Оправила свой китель.
– Идите, Григорий Федорович. Да и нам нужно собираться.
Расстроился ли Азаров? Х-ха! Да ничуть не бывало. Снял фуражку. Задорно провел пятерней по короткостриженым волосам, словно поправляя прическу. Подмигнул, лучась довольной улыбкой. Вновь махнул обеим девчатам и запрыгнул в МАЗ, тут же сорвавшийся с места.
– Алина, ну вот кого ты обманываешь? – вздохнула Мария.
– О ч… Кхм. О чем это ты? – поперхнувшись, но все же взяв себя в руки, поинтересовалась девушка.
– А то ты не знаешь?
– Понятия не имею. Азаров мой близкий друг. И под его началом служит еще один мой друг, Плотников. Проявлять заботу и беспокойство о друзьях – это нормально.
– Разумеется, нормально, – согласилась Мария.
– Не вижу причин для иронии.
– Я не иронизирую.
– Вот уж ничуть не бывало.
– Фух. Успел.
От неожиданности девушки даже вздрогнули. И как это ему удалось подкрасться так незаметно? Клим светился улыбкой, как начищенный медяк. Чистый, опрятный и где-то даже по-своему подтянут, насколько вообще это возможно для его нескладной фигуры. Но боже, какой же это был контраст в сравнении с только что отъехавшим Азаровым. Ему даже его запыленный вид придавал особенной мужественности. Кондратьева же… Н-да. Не стоит о грустном.
Господи. Он еще и цветы где-то раздобыл. Причем два букета. Африканская ромашка, как и в России, здесь всего лишь полевой цветок. В этом климате цветет круглый год, но наиболее обильно именно зимой. Так что особых сложностей в том, чтобы их собрать, нет. Тут главное – внимание. Вот именно! Внимание! Зачем оно им нужно!
Хомутова воровато осмотрелась, приметив веселящихся боевых подруг и прячущих улыбки механиков. Если первые нагло пялились на происходящее, то вторые, едва встретившись с ее взглядом, начинали сосредоточенно ковыряться в железе.
Спору нет, они пялились и когда приехал Григорий. Но к данному обстоятельству Мария отнеслась ровно. В смысле, даже не задумывалась, поглядывают на них или нет. А вот теперь ей не все равно. Потому что всем и каждому понятно, за какой такой надобностью доктор из госпиталя Красного Креста с завидным постоянством появляется в расположении их батальона.
– Клим! Как здорово, что ты пришел. – Алина разве только на его шее не повисла, с благодарностью приняв букет.
Н-да. А вот Дробышевой совершенно без разницы. Так как ни на кого и не смотрит. Приехал Азаров – и ладно, надела маску эдакой маленькой стервочки – и порядок. Пусть глазеют. Правда, едва не сорвалась, но тут же поспешила дать задний ход. Пришел Кондратьев – и ей вообще нет ни до кого дела.
– Мария Геннадьевна, это вам, – приблизившись с висящей на его руке Алиной, протянул второй букет Клим.
Девушка вперила в него рассерженный взгляд, и молодого человека на секунду взяла оторопь. Затем им овладели недоумение и растерянность. Он не мог взять в толк, что сделал не так. Ведь чем-то же вызвано ее недовольство.
Но злиться на него долго у нее все же не получилось. В этот момент он больше всего походил на сложившийся у нее образ котенка, вытащенного из воды. Господи, ну за что ей это наказание. Обреченно вздохнув, Мария скорее вырвала, чем взяла из его рук букет.
– Благодарю, Клим Сергеевич. Извините, мне нужно идти к машине. Скоро выдвигаемся. Алина, ты тоже не задерживайся, а то Котлярова вот-вот начнет метать молнии.
Бог весть к чему она сделала Дробышевой это замечание. Ведь не в училище уже, и она ей не начальник. Более того, в их паре старшая именно Алина, как обладающая наибольшим боевым опытом. Хомутова окинула взглядом странную парочку и направилась к своему тралу.
– Алина, я что-то сделал не так? – взглянув на подругу, поинтересовался Клим.
– С чего ты это взял? – возразила девушка как-то уж излишне эмоционально.
Да еще и вперив в Кондратьева сердитый взгляд. Потому что он не сводил своего с удаляющейся Хомутовой. При этом Алина уже в который раз невольно сопоставила себя и Марию, явно чувствуя, что проигрывает ей по всем статьям. Как в свое время уступала этой стерве Кате.
– Ладно, Клим. Ты уж извини, но нам и впрямь нужно готовиться. Колонна вот-вот выдвинется. Да и у тебя, наверное, забот хватает. Утро в разгаре, а больные к вам стекаются со всей округи.
– Алина, вы там поаккуратнее. Обещай, что будете осмотрительны.
Ну вот. Говорит вроде как с ней, а поминает сразу обеих. И о ком беспокоится больше, гадать не приходится. Так и захотелось вогнать в него очередную шпильку. Но удержалась. Уж больно несчастный у него вид.
– Хорошо, Клим. Мы будем аккуратны. И…
– Да?
– Она любила своего мужа, Клим. Сильно любила. И в легион подалась, только чтобы забыться. А тут ты со своими ухаживаниями, – неожиданно для самой себя произнесла она.
